Огненная - Кристина Кашор (2019)

– Я совершил несколько страшных ошибок, и у меня кружится голова, когда я пытаюсь осознать все, что из-за них произошло. Я не был тем, кем должен был быть, ни для кого. Возможно, – сказал он, глядя на свои колени, – я справедливо наказан. Ох, дитя, твои пальцы разбивают мне сердце. Ты сможешь обучиться зажимать струны правой рукой?

Файер взяла его за руку и сжала так крепко, как только могла, но не ответила. Она думала о том, чтобы играть наоборот, но это было словно учиться с нуля. Восемнадцатилетние пальцы учатся порхать по струнам вовсе не так быстро, как пятилетние, и, кроме того, трудно держать смычок рукой, на которой, помимо большого пальца, еще только два.

Ее пациент-скрипач предложил другое решение. Что, если она, как обычно, держала бы скрипку в левой руке, а смычок в правой, но переделала музыку под два пальца? Однажды ночью, в темноте, чтобы стража не могла видеть, она попробовала понарошку взять скрипку и попереставлять два пальца по воображаемым струнам. Тогда ей показалось, что это неуклюжее, бесполезное и угнетающее дело. Но после вопроса Брокера она подумала, не попробовать ли снова.

Неделю спустя Файер поняла остальную часть сказанного Брокером.

Она допоздна задержалась в целительской, спасая жизнь человека. Это ей удавалось очень редко: все решалось силой воли воинов на волоске от смерти, причем некоторые из них были в агонии от боли, а другие вовсе без сознания. В тот момент, когда они сдавались, она могла придать им мужества, если они сами того хотели. Могла помочь им держаться за свои исчезающие самости. Получалось не всегда. Человек, которому не удалось остановить кровь, не мог бы выжить, как бы яростно он ни боролся за жизнь. Но иногда того, что она давала, оказывалось достаточно.

Конечно, она выбивалась из сил.

Вот и сегодня она страшно проголодалась и направилась за едой в штабы, где Гаран, Клара, Брокер и Роэн проводили дни в тревожном ожидании вестей и в спорах. Только в тот день они не спорили, и когда она вошла в сопровождении стражей, то почувствовала необычную легкость. Нэш был там, он сидел рядом с Милой и болтал с ней, и Файер уже давно не видела на его лице настолько искренней улыбки. Гаран и Клара мирно ели, а Брокер и Роэн сидели вместе за столом, рисуя линии на топографической карте, кажется, подземелий королевства. Роэн пробормотала что-то, от чего Брокер хохотнул.

– Что такое? – спросила Файер. – Что случилось?

Роэн оторвалась от карты и указала на супницу с тушеным мясом на столе:

– А, Файер. Садись. Поешь, и мы тебе расскажем, почему война не безнадежна. А ты, Муза? Нил? Голодные? Нэш, – сказала она, критически обращаясь к сыну, – иди возьми еще мяса для Милы.

Нэш поднялся со стула:

– Похоже, тут все собираются есть мясо, кроме меня.

– Я видела, как ты съел три миски, – строго сказала Роэн, и Файер тяжело рухнула на стул, потому что от веселых поддразниваний, витающих в воздухе, ее охватило облегчение, но она не была уверена, безопасно ли его чувствовать.

А потом Роэн объяснила, что двое их разведчиков на южном фронте совершили одно за другим два радостных открытия. Во-первых, они нашли ту часть лабиринта, по которой враг получал поставки продовольствия, а во-вторых, обнаружили пещеры к востоку от боевых действий, где враг держал большую часть своих лошадей. Захват продовольственного канала и пещер удался всего с двух хорошо спланированных атак королевских сил. И теперь остаются считаные дни до тех пор, когда люди Гентиана останутся без еды и без лошадей для отступления, так что у них не будет других вариантов, кроме как сдаться, позволив большей части Первого и Второго отправиться на север, чтобы оказать поддержку войскам Бригана.