Голубая звезда - Жюльетта Бенцони (1998)

Позднее они танцевали, а затем она позволила ему проводить ее до дома, и тогда срывающимся голосом, какого у него никогда не было, Морозини осмелился заговорить о любви, попытавшись выразить в словах ту страсть, что она успела зажечь в нем. Дианора слушала его молча, с закрытыми глазами; разомлев в мягкой нежности своей накидки из шиншиллы, она была так неподвижна, что Альдо решил, будто она уснула. И, глубоко удрученный, замолчал. Тогда она приподняла свои длинные ресницы над светлыми озерами глаз и, склонив сверкающую драгоценностями головку ему на плечо, прошептала:

– Продолжайте! Мне нравится слушать вас.

В следующее мгновение он припал к ее губам, а несколько позже, в Кампо Сан-Поло, где находился старинный дом, принадлежавший молодой женщине, он уже сбрасывал с нее платье лунного цвета и, уткнувшись лицом в каскад мягких как шелк распущенных белокурых волос, не мог поверить в сказочный рождественский подарок, преподнесенный ему судьбой, – близость с Дианорой в ту же ночь, когда они впервые встретились.

Прошло несколько месяцев; то была вспышка безумной страсти, нашедшей приют в благоухающих апельсиновых садах виллы в Сорренто, которые спускались прямо к морю, где они, обнаженные, любили купаться вдвоем под звездами, а затем в маленьком дворце, спрятавшемся под олеандрами на берегу озера Ком. Влюбленная парочка бежала из Венеции от тысяч слишком любопытных, а то и осуждающих взглядов. Кроме того, Альдо не хотел беспокоить мать, ибо знал, что она была противницей связи с этой женщиной, которую считала опасной.

Тем не менее, опьяненный любовью, он с первых дней предлагал Дианоре стать княгиней Морозини, но молодая женщина отказалась, приведя довольно разумный довод – время для брака было не совсем подходящим. Вот уже несколько месяцев со всех концов Европы доносились зловещие слухи о том, что сгущаются тучи, предвещающие бурю. И, судя по всему, они уже находили подтверждение в реальности.

– Может случиться так, что вам придется драться, мой дорогой, а у меня нет никакого желания испытывать тревогу. И еще меньше меня прельщает перспектива оказаться в роли вдовы, которую я уже исполняю и о которой вы помогаете мне забыть...

– Вы могли бы совсем избавиться от этой роли, и если вы действительно меня любите, то тревогу вам придется испытать все равно, независимо от того, замужем вы за мной или нет.

– Возможно, но, по крайней мере, никто не будет говорить, что я принесла вам несчастье. И, кроме того, став вашей женой, я буду чувствовать себя обязанной страдать, а с вами мне не хочется переживать ничего, кроме счастья.

28 июня 1914 года, в то время как эрцгерцог Франц-Фердинанд, наследник австро-венгерского престола, и его супруга были сражены пулями Гаврилы Принципа, Дианора и Альдо совершали лодочную прогулку по озеру. Страстная поклонница Стендаля, молодая женщина любила отождествлять себя с герцогиней Сансевериной, чьей жизненной энергией, вольнолюбием и страстностью она восхищалась. Альдо это немного раздражало.

– Для такой роли у вас не тот возраст, – с иронией говорил он, – да и я не могу соперничать с юным Фабрицио... который, кстати, никогда не был любовником Сансеверины! К ее большому сожалению! А я – твой, моя красавица, принадлежу тебе и чрезвычайно влюблен. Вот почему я с сожалением вспоминаю о Сорренто, где мы не слишком предавались романтическим грезам любви, чтобы все не кончилось плохо...

– Все имеет свой конец...

– Я не хочу слышать этого слова, когда речь идет о нашей любви... и мне очень жаль, что вы захотели покинуть Сорренто, предпочтя ему это великолепное, но навевающее легкую меланхолию озеро... Я предпочел бы видеть вас в лучах солнца, в одежде из одних волос!

– Какой варвар! А я-то хотела угодить вам...