Ожог - Майя Бэнкс (2014)

— За эти слова я отдала бы что угодно, — тихо, почти шепотом призналась Джоузи. — Я даже убедила бы себя, что ты действительно меня любишь, но до поры до времени не признавался в этом. А теперь? Могу ли я тебе верить? Ты наглядно доказал, что способен манипулировать обстоятельствами и поворачивать ход событий в нужную тебе сторону. Как я могу верить, что ты сейчас произнес искренние слова, а не попытался сыграть на моих эмоциях?

Эш потерял дар речи. Напрочь. Он ни одной женщине не признавался в любви. Почему она думает, что он решил сыграть на ее эмоциях?

Эша стал охватывать гнев, угрожая лишить его самообладания. Но и страх не уходил. Он не представлял, какие слова могут сейчас подействовать на Джоузи. Еще меньше он представлял свои поступки. Она порывала с ним, а он-то думал, что их союз — на всю жизнь.

Дрожащая рука Джоузи потянулась к ожерелью.

— Нет, — прохрипел Эш, видя, как она расцепляет застежку.

Джоузи сняла ожерелье и молча вложила в его ладонь.

— Я вывезла из твоей квартиры все свои вещи, — тихо сказала она. — Ключи оставила на барной стойке в кухне. До свидания, Эш. Ты был и самым лучшим, и самым худшим явлением в моей жизни.

Эш протянул руку, пытаясь ее остановить. Он знал, что не позволит ей вот так просто взять и уйти.

— Постой, Джоузи. Мы еще не окончили разговор. Не думай, что я так легко отступлюсь от тебя. Наши отношения стоят того, чтобы за них побороться. И ты не из тех женщин, которым машут вслед и через день забывают. Да и я, надеюсь, далеко не эпизод в твоей жизни, хотя сейчас ты со злости и от отчаяния думаешь по-другому.

— Эш, не мучай меня, — взмолилась Джоузи. Она даже не вытирала слезы, обильно катящиеся по щекам. — Мне сейчас надо уйти. Я не в том состоянии, чтобы вести с тобой диалог. Я могу наговорить такого, о чем потом пожалею.

Эш шагнул к ней и, не обращая внимания на ее протесты, крепко прижал к себе. Голова Джоузи была опущена, и он приподнял ей подбородок, чтобы видеть ее глаза.

— Я люблю тебя, Джоузи. Это чистая правда, и никаких манипуляций. Никаких задних мыслей. Я… тебя… люблю. И точка.

Джоузи закрыла глаза и отвернулась. Эш осторожно смахивал слезы с ее щеки.

— Тогда объясни, зачем ты это сделал, — прошептала она. — Зачем? Почему не сказал? Почему скрыл от меня?

— Сам не знаю, — вздохнул Эш. — Наверное, боялся, что твоя реакция будет такой же, как сейчас. Джоузи, мне действительно нравятся твои картины. Они по-настоящему талантливы. Неужели ты думала, что я сделал это из жалости? Мне очень больно, если ты так считаешь. Как такое вообще могло прийти тебе в голову?

Джоузи вырвалась из его рук, отошла и повернулась спиной. У нее вздрагивали плечи.

— Эш, мне сейчас тяжело говорить с тобой. Ты зря пытаешься меня удержать.

— Что значит — зря? Ты съехала с нашей квартиры, а я должен… Что я должен? Улыбаться и говорить: «Не смею тебя задерживать. Желаю счастья в новой жизни»? Ты этого от меня ждала? Черта с два ты когда-нибудь это услышишь. Единственно возможная для меня жизнь — это жизнь с тобой!

Джоузи стояла, обхватив себя за талию.

— Я перевезла все свои вещи. А сейчас мне нужно ехать. Грузчики меня ждут. Я обещала им не задерживаться.

Эш вдруг ощутил состояние, незнакомое ему прежде: панику и беспомощность. Джоузи действительно от него уходила. Уходила из-за этих чертовых картин. Конечно, не только из-за них. Он понимал, чтó ее так рассердило. Он нанес ей ощутимый удар по самолюбию. Джоузи считала его ловким манипулятором, всегда умевшим все предусмотреть. А с картинами он допустил грубейший промах. Покупая их, он ведь не думал, что обман может раскрыться. И какой реакции он ждал от нее? Эти вопросы вообще перед ним не вставали. Он даже не удосужился перевезти картины хотя бы на работу и спрятать понадежнее. Но как ей объяснить, что от ее поспешного переезда пострадают они оба? Что сегодня ночью каждый будет ворочаться без сна?