Улыбка пересмешника - Елена Михалкова (2009)

Глава 1

Алиса

Вы никогда не замечали странный акустический эффект в метро? Когда едешь на эскалаторе, звуки с соседней ленты иногда доносятся так отчетливо, словно говорящие стоят прямо перед тобой. Нет, не замечали? Поверьте, если вы хоть раз обратите на это внимание, то потом уже не сможете не прислушиваться, ловя обрывки чужих разговоров.

Особую занимательность происходящему придает тот факт, что вы хорошо видите беседующих людей, ведь они стоят на расстоянии всего нескольких метров от вас. Вы сначала слышите что-то, а затем успеваете рассмотреть собеседников за то недолгое время, что они едут мимо на эскалаторе метро. Меня особенно захватывают случаи несовпадения между видимым и слышимым — тогда я ощущаю себя зрителем на спектакле, в котором актеры неожиданно начали произносить не свои реплики.

Однажды я услышала, как чистый, нежный женский голос сказал:

— Я чувствую себя ужасно старой. Как будто вся жизнь уже позади.

А мужской, некрасивый, надтреснутый, возразил:

— Ну что ты, Ниночка! Тебе нужно почаще глядеться в зеркало.

Я подняла глаза, чтобы посмотреть на Ниночку, портрет которой я мысленно уже нарисовала — бледное юное лицо, темные глаза, обведенные по контуру дымчатым серым карандашом, красная помада, которой позавидовала бы и Кармен, — и буквально споткнулась взглядом. Я знаю, что так не говорят, но я действительно споткнулась взглядом, увидев напротив себя высокую исхудавшую старуху лет семидесяти, а перед ней — пожилого плешивого мужчину, любовно гладящего ее по рукаву черного пальто.

Понимаете, это было неправильно! Только молодые девушки могут произносить такие фразы нежными чистыми голосами — о том, что они чувствуют себя ужасно старыми, что они уже много повидали, что им двадцать один, а значит, вся жизнь позади… Это всегда бывает смешно и немножко глупо. Но когда такие слова говорит действительно старый человек, это совсем не смешно. И еще это трогательное обращение, как к ребенку — «Ниночка»…

Кстати, меня зовут Алиса. Если быть совсем честной — а я почти никогда не вру, только кое о чем умалчиваю, — то когда-то меня звали Ирой, но я ненавидела это имя так, как собака может ненавидеть привязанную ей к хвосту связку консервных банок. И при первой возможности избавилась от него. Папа спросил, каким именем мне хотелось бы называться, и я сразу же вспомнила свою любимую сказку — мне тогда было девять лет, я мечтала провалиться в кроличью нору, чтобы очутиться в сказочной стране, и с грустью думала, что моя мечта несбыточна.

Но со временем — да-да, с тем самым временем, волочась за которым, люди, как правило, только теряют свои детские иллюзии, — я осознала, что норы поджидают нас на каждом шагу! Нужно лишь уметь выискивать кроличьи следы, узнавать их среди повседневного мусора и быть ежеминутно готовым рвануть, мелькая пятками, следом за ушами, торчащими из цилиндра.

Мой муж говорит, что я чудачка. Но я вовсе не чудачка! Я — ловец! Ловлю обрывки разговоров, забавные мелочи, ерундовые происшествия, запахи, хвостики песен и иду вслед за этими маленькими тайными знаками, ожидая, что они приведут меня к чему-нибудь интересному.

И знаете, почти всегда так и происходит.

В тот день я ехала по эскалатору вверх, и вдруг мужчина на соседней ленте сказал, явно продолжая какой-то спор:

— …А жить нужно так, чтобы можно было безбоязненно выставить клетку с говорящим попугаем во двор.

— Если бы мы выставили нашего, — едко возразил ему женский голос, — то все соседи были бы в курсе твоих ничтожных интересов. «Здрасьте, с вами футбольный обозреватель Николай Сорокин!»