Венецианский контракт - Марина Фиорато (2014)

Фейра снова раздвинула муслиновые занавески вокруг ложа. Нурбану сидела, прислонившись к подушкам, набухшие вены на шее исчезли, глаза блестели, щеки порозовели. Глаза оттеняла лишь подводка, которой она обычно пользовалась, нанося её каждый день тоненькой кисточкой. Она поприветствовала Фейру, и та вздохнула с облегчением. Она присела на кровать возле Валиде-султан, что дозволялось только ей, и снова взяла запястье Нурбану. На этот раз пульс был стабильным и размеренным, и Фейра обняла руку своей госпожи.

– Фейра, что случилось? – улыбнулась ей Нурбану.

– Госпожа, как вы себя чувствуете? – поинтересовалась Фейра.

Нурбану от души рассмеялась. Обычно Фейре нравился её смех, но сегодня он ранил слух, как фальшивая нота на цитре.

– Я? Превосходно – как никогда. Принеси мои письменные принадлежности, Фейра. А потом вели подать завтрак и скажи евнухам, чтобы подготовили мой баркас – поплывем в Пера? Сегодня чудесный день. Можешь ненадолго оторваться от врачебных дел?

Фейра послушно поклонилась, но встревожилась. Перемена в Нурбану была настолько сильной, что Фейра засомневалась, не выдумала ли она сама эту короткую, ужасную болезнь. Но Келебек тоже была здесь, и одалиски. Она медлила.

– Госпожа, когда я пришла сюда не более часа назад, вы бредили, на вас страшно было смотреть, вы засыпали, затем судорожно просыпались с криками, – осторожно произнесла она.

– Фейра, что ты болтаешь? – полное, доброе лицо Нурбану смотрело на неё насмешливо.

– Вы не помните? – удивилась Фейра.

Опасения вернулись к ней, когда она внимательно осмотрела свою госпожу. Блестевшие, словно бриллианты, глаза. Багровый румянец на щеках. Светлые влажные волосы вились теперь вокруг головы, словно ореол. И она не помнила, что произошло.

Фейра обернулась и стала осматриваться. Взгляд её остановился на охлажденных фруктах, которые невинно разлеглись на мозаичном столике. Она отвела гедик в сторонку.

– Келебек, – прошипела она прямо в ухо девушки, – госпожа что-то ела или пила этим утром?

– Еще нет. Но ведь ещё рано… Она съела только немного фруктов, которые привезла ей догаресса, – ответила та.

– Кто-нибудь попробовал их, прежде чем давать госпоже? – спросила Фейра.

– Нет, Фейра. Тебя здесь не было, но я подумала, что все обойдется; это же подарок от догарессы, она близкая подруга моей госпожи – и такая красивая! – глаза Келебек были круглыми и зелеными, как виноградинки.

Фейра в ужасе подошла к блюду с фруктами. Лед в серебряном блюде подтаял и треснул, словно в знак протеста. Фрукты выглядели аппетитно, свисая с краев блюда: круглые, дышащие свежестью. Уже не в первый раз Фейре казалось, что некоторые вещи слишком яркие.

Она сорвала виноградинку с ветки, ногтями разломила её пополам и поднесла к окну. В желтовато-зеленой мякоти ягоды притаился темный комочек – там, где должна была быть косточка. Она вытащила его и развернула на белой мозаичной плитке подоконника. Достав из своего медицинского пояса линзу в медной оправе, она принялась изучать темный комочек. Раздавив его, она увидела несколько мелких зерен, напоминавших по форме звездчатый анис. Фейра обомлела: это был яд.

Такой яд ей довелось видеть только однажды. Хаджи Муса когда-то предотвратил покушение на жизнь старого султана, обнаружив яд в преподнесенной ему бутылке английского эля. Врач показал Фейре споры в форме звезд, собранные из плодов варфоломейского дерева, которое растет на холмах Дамаска, и велел ей быть осторожней, потому что эти споры – один из самых смертоносных ядов: он не имеет вкуса, запаха и противоядия. Сначала жертва чувствует недомогание, но примерно через полчаса приходит в себя, словно ничего и не было, а потом происходит стремительное ухудшение, по мере того как споры начинают размножаться в организме, поражая печень и легкие и превращая внутренности в кашу.