Мы начинаем в конце - Крис Уитакер (2021)

— Я тебя не виню, Дарк. В смысле, за Кортинеса. У него с Хульетой любовь была в одни ворота, ты просто восстановил справедливость.

Дарк продолжал молча глядеть. Впрочем, на долю секунды крупное его лицо посетила-таки эмоция — что-то вроде печали или даже раскаяния.

— Ты поступил как благородный человек, и притом добрый — выручил бедную женщину…

— Хульета приносила хороший доход; больше, чем остальные девушки.

Вот и все благородство. Защита активов, и ничего личного. Потому что единственная цель Дикки Дарка — делать деньги.

В горле пересохло, но Уок не унялся. Сейчас он копнет глубже.

— Ты перегнул палку, Дарк. Кортинес после расправы выжил лишь чудом. А вот Стар повезло меньше, верно?

На лице Дарка отразилась досада.

— Ты не те вопросы задаешь, Уок, и не тому человеку.

Уок шагнул к нему, движимый всплеском адреналина.

— Неужели? А мне так не кажется.

— Винсент Кинг давно не прежний, а ты этого в упор не видишь. Для тебя он — друг детства, мальчишка. Разуй глаза, Уок.

Еще шаг в сторону Дарка.

— Ты выпал из реальности. Растерялся. Что ж, бывает. Я-то знаю, каково оно.

— И каково оно?

— Порой надо просто двигаться дальше. А кто-то мешает.

— Лично тебе мешала Стар? И чем же?

— Как ее дочка поживает? Ты передал Дачесс, что я всеми мыслями с ней?

Уок даже зубами заскрипел. В другое время он бросился бы на этого громилу, померялся бы с ним силами — кто кого? В другое время или в другой жизни — но не теперь, когда ему трудно дышать, когда свет в глазах меркнет.

— Ладно, попробую двигаться дальше.

Уок направился в кухню, откуда открывалась дверь во двор. Дарк следовал за ним по пятам.

В какой-то момент пришлось замедлить шаги — кровь бросилась в голову, и Уок, удерживая равновесие, нелепо взмахнул рукой. Чертовы побочники; чертова болезнь, отнимающая силы.

У двери он заметил чемоданчик.

— В путешествие собрался, Дарк?

— В деловую поездку.

— Какое-нибудь симпатичное местечко себе приглядел?

Уок обернулся — он должен видеть глаза Дарка.

— Местечко из тех, куда я надеялся больше никогда не возвращаться.

Еще с минуту они смотрели друг на друга, затем Уок вышел из дома, сел за руль и поехал в Кейп-Хейвен.

Лишь достигнув окраины родного города, он сбавил скорость и набрал монтанский номер.

23

Лило без продыху, и Дачесс целые дни проводила возле окна. Усаживалась на старый ящик и смотрела, смотрела в серое небо. Казалось, Хэл был занят тем же, но временами Дачесс ловила на себе его озабоченный взгляд, а временами могла поклясться, что интересует Хэла вовсе не погода, а подъездная аллея: настороженный, он словно кого-то ждал.

Робин подхватил грипп, неделю провалялся в постели. Дачесс носила ему теплое питье, всячески обихаживала, даром что от высказанного Робином между ними пролегла трещина; но перепоручить его заботам Хэла значило бы расширить эту трещину до размеров ущелья.

На третью ночь жар достиг пика. Робин бредил, звал маму, сидя в постели — мокрые волосики прилипли к лобику, непонимающие бессонные глаза распахнуты. Крик и вой шли не из горла даже, а из самого нутра, где горела, язвя, невыносимая боль ровно той же природы, что у самой Дачесс. Хэл переполошился, в панике спрашивал Дачесс, не вызвать ли врача, а лучше сразу «Скорую»; Дачесс была невозмутима. Намочила полотенце, раздела Робина догола.

Она просидела с ним всю ночь. Хэл маялся под дверью спальни. Ничего не говорил, вообще не вмешивался, просто был рядом.

Наутро кризис миновал. Робин съел немного супу. Хэл на руках отнес внука на крыльцо, усадил на качели — пусть полюбуется дождем да подышит туманом.

— Красиво, — сказал Робин, указывая в сторону пруда. — Дождик так и стучит по воде, будто это барабан.

— Да, похоже.

— Прости меня. За то, что сказал тебе тогда, в поле.