Дом без ключа - Эрл Биггерс (1993)

– Кузен Джон! – улыбаясь, сказал Роджер. – Он тоже заслуживает поцелуя, так как провел сегодня неприятный вечер…

С быстротой молнии девушка подскочила к Джону и чмокнула его в щеку. И на этот раз бедный Джон оказался неподготовленным!

– Только для первого знакомства! – заявила Барбара. – Ты тоже едешь на «Президенте Тайлоре»? Вот хорошо-то! Ну, а куда же ты повезешь нас сегодня, Роджер?

– Сегодня? В такой поздний час? – тихо сказал Джон. – Ведь уже пора спать!

– Да ведь еще только двенадцать. Едем!

И Джон, несмотря на свое страстное желание улечься поскорее в постель, повиновался этой решительной, энергичной девушке, и все трое сошли к автомобилю.

– Так куда же? К китайцам? Хорошо?

Собственно говоря, Джона не интересовали ни китайские, ни мексиканские рестораны, ни итальянские, ни французские, куда они заезжали в эту ночь. Но он мужественно принимал участие в объезде всех этих национальных уголков, оскорбил свой бостонский пищеварительный аппарат самыми невероятными кушаньями и протанцевал, по крайней мере, тысячу миль со стройной Барбарой. Наконец, в «Pete's Fashion», она, скушав яичницу, заявила, что пора домой. Было уже три часа ночи.

Прощаясь с Джоном, Барбара спросила:

– А что это с вашей щекой?

– О, пустяки! – ответил он, дотрагиваясь до раны. – У вас в Сан-Франциско начинается Запад. Маленькая стычка. Спокойной ночи!

Обрывки самых сбивчивых и странных мыслей носились в голове Джона, когда он засыпал в спальне в доме своего родственника. Сияющее море. Картонка с цилиндром… Девушка с прекрасными черными глазами. Барбара… Тетя Минерва… и шкатулка с инициалами Т. М. В.

Глава IV. Университетский товарищ

Когда Джон на другой день подъехал с Барбарой и Роджером к пристани, от которой отходил «Президент Тайлор», там уже собралась большая группа провожающих. На палубе к Барбаре подошел высокий широкоплечий господин в белом костюме.

– А, Гарри, здравствуйте! – сказала она. – Позвольте вас познакомить: Джон Уинтерслип из Бостона, мой друг Гарри Дженнисон.

Мистер Дженнисон был очень красив. Смуглое лицо, загоревшее под лучами тропического солнца, белокурые вьющиеся волосы, серые глаза, глядевшие самодовольно и несколько нагло. Дженнисон принадлежал к тому типу мужчин, на которых женщины оборачиваются и которых никогда не забывают. Он крепко пожал руку Джона.

– Вы тоже едете на «Президенте Тайлоре»? О, как хорошо! Надеюсь, что мы сумеем развлечь нашу даму.

Приближался момент отхода парохода. Джон подошел к борту. Прощальный привет, напоминания, обещания. На палубу бросали конфетти и серпантин. Эти проводы были как бы последней преходящей связью с сушей. Мостки убрали, пароход начал медленно отваливать от берега. На палубе оркестр заиграл «Alahaое!», самую трогательную, самую меланхолическую прощальную песню, какую только знает мир. К своему великому удивлению, Джон почувствовал, что он растроган. Его соседка, миссис Мейнар, семидесятилетняя старушка, ехавшая в сопровождении прислуги-китаянки, вытирала слезы, градом катившиеся по ее увядшим щекам. «Дура я, дура!» – говорила она. – «Уж в который раз уезжаю из Сан-Франциско и всякий раз плачу. А почему? Сама не знаю. Жаль расставаться с этим городом?… Да!»

Уже в первый день пути Джон обнаружил, что своим присутствием он мешает Барбаре и Дженнисону и проводил время на палубе или в каюте за чтением. Он вез с собой много книг и часть их отдал стюарду Боукеру, который сразу же проявил к нему особое внимание, так как оказалось, что они учились вместе в университете.

– Да, сэр, – сказал Боукер, – я кончил университет в 1901 году, десять лет работал в бостонской газете «The Gazette» репортером, редактором, одно время был издателем. Быть может, мы встречались с вами в баре Эдамса накануне футбольного матча.

– Весьма возможно!