Право на отцовство - Марина Кистяева

Она выходит замуж за состоятельного мужчину. Чего уж тут греха таить и жеманничать. Какая вероятность того, что она вернется на работу после декретного? Это первое. И второе. А если они с Пашей захотят родить ещё? Такое же может быть? Запросто.

Таня прижимала руки к горящим щекам, снова и снова обдумывая ситуацию и дальнейшую жизнь.

Паша не давил. Не настаивал. Может, он тоже сделал выводы относительно неё?

Она хотела его увидеть. Хотела заглянуть в его ореховые глаза и поймать тот момент, когда цвет трансформируется и от возбуждения становится похожим на медовую патоку.

Тане никогда не удавалось легко «разворачиваться» на сто восемьдесят градусов и все начинать с чистого листа. Девушка часто ловила себя на мысли, что завидует людям, легким на подъем. Для неё на первом месте всегда выступала стабильность. Отчасти это было связано с тем, что росла она в женском коллективе, где ошибки дорого стоили, а расплачивались за них другие люди.

Своеобразным толчком к действиям послужил звонок Кэт. Той самой подруги, к которой она ездила на девичник в Вегас. Они проболтали долго, говоря о самом важном и одновременно ни о чем. Катя поделилась планами на будущее, сказала, что у неё всё отлично. Девчонки даже поприкалывались по поводу приключений Тани в Вегасе.

Катя не знала, что приключения оказались с последствиями, Таня промолчала. Всему своё время.

В среду у неё отменились занятия с двумя ребятишками. И, о чудо, заведующая сама выгнала Таню пораньше с работы.

– Нечего сидеть, мерзнуть. У нас какие-то перебои с отоплением. Из котельной только что звонили. Так что езжай домой.

Таня мысленно пропела: о, да! Повторять дважды Александре Степановне не пришлось.

В четверг после обеда у Тани занятия начинались. И если она окончательно решит вопрос с работой, то опоздание её совесть переживет. Наверное.

Татьяна приехала домой, достала дорожную сумку и покидала в неё самое необходимое на ночь. Крема, увлажнение, зубные принадлежности. Так, на всякий случай. Потом постояла у распахнутого бельевого шкафа и достала белый пеньюар с безумно короткой сорочкой, которая, как и полагается, больше открывала, чем прикрывала.

Тоже путь будет. А то никакой романтики у них с Павлом нет.

Хотя почему нет… Вон как романтично встретились в зале, до сих пор щеки пылают.

Собравшись, Таня удостоверилась, что выключила приборы и вышла из квартиры.

У подъезда её встретили бабушки.

– Здравствуйте, Раиса Михайловна. Здравствуйте, Антонина Николаевна.

– И тебе доброго вечера, Танечка. Куда-то уезжаешь?

– Нет, – улыбнулась Таня, без зазрения совести умалчивая правду. – Сумку надо передать крестной.

– Привет ей от нас передавай.

– Обязательно.

И поспешила от них, чтобы те не начали задавать более личные вопросы. С них станет.

Таня села в машину и, пока прогревала ту, видела, как неугомонные бабушки с интересом посматривали в её сторону и что-то активно обсуждали. Интересно, когда пройдет лет этак сорок пять, у Тани тоже появится потребность посплетничать у подъезда?

Выехав со двора, направилась к трассе. Волнение в груди росло с каждым километром.

И лишь проехав четверть пути, Таня поняла, что не позвонила Паше и не сообщила, что выехала к нему.

Так ведь можно, да?

Без предупреждения. Приехать и сказать: «Милый, встречай, я к тебе».

Адреналин подскочил в крови, нехорошо потек по венам, заставив Таню усомниться в правильности своих действий. Она даже скорость сбросила. Потом разозлилась на себя. Сколько можно? Вот правда?

Они с Пашей собираются пожениться, создать семью, жить под одной крышей. Если Таня и дальше будет тушеваться, постоянно оглядываться, то ничего хорошего не получится. Ей надо сделать шаг вперед.

Метель завьюжила внезапно.

Таня спокойно ехала, и бац. Повалили сначала крупные хлопья снега. Дворники с ними справлялись. Причин для паники не было.