Среди тысячи слов - Эмма Скотт (2020)

Я закрыла дверь и поспешила к парадному крыльцу. Папа оставался у окна и наблюдал, как Айзек уезжал.

– Кто это был? – потребовал он.

– Тебе тоже привет, дорогой отец, – сказала я. – Это Брэнда Форд, жена постановщика.

– Что случилось с Джастином?

– Сегодня у него не было репетиции.

– Твоя мама говорит, что ты идешь с ним на танцы и что он из очень хорошей семьи.

– Да, и да, и я очень устала…

– Ты держишься подальше от Айзека Пирса, да? – глаза папы потемнели. – Дочь моего коллеги Гэри сказала, что, кажется, видела вас вместе в субботу.

– Ну, дочери Гэри нужно не лезть не в свое дело, не так ли?

Папа упер руки в бока.

– Я серьезно говорил об Айзеке. Не хочу, чтобы из всего города ты общалась именно с тем парнем, у которого такая репутация.

Слова словно желчь поднялись в горле. Я хотела выплюнуть их ему в лицо. Сказать ему взять свое притворное беспокойство за меня и засунуть в задницу. Он беспокоился не обо мне, а о своей собственной репутации.

Но мне было семнадцать. Еще несовершеннолетняя. Если папа скажет Мартину, что не разрешает мне играть в пьесе, у Мартина не будет другого выбора, кроме как выгнать меня.

– Ну? – спросил отец. – Ты виделась с Айзеком или нет?

– Нет, добрый господин, – сказала я, выплевывая слова. – Как вы приказали.

Глава двадцатая

Уиллоу

Наступил вечер танцев. Родители, обрадовавшись, что я пытаюсь социализироваться, приготовили закуски и содовую не для шести, а целых двадцати людей. Наши мраморные стойки на кухне были завалены маленькими сэндвичами, фундуком и вишней в шоколаде. Даже крекерами и икрой.

– Икра? – спросила я маму.

– Это протеин, милая. – На ней был фартук с рюшами поверх юбки и блузки «Шанель», словно она все это приготовила, а не заказала из банкетной службы.

– Серьезно?

Она сделала глоток красного вина.

– Думаю, ты хотела сказать «спасибо».

Я вздохнула, пробормотала «спасибо» и пошла наверх переодеваться. Я была бы благодарнее, если бы знала, что она делает это для моих друзей, а не для соблюдения приличий.

Спустя несколько часов Нэш, Энджи, Кэролайн и Джоселин прибыли все вместе.

– Безопасность в количестве, – прошептала Энджи, обняв меня. Она уставилась на вход в наш дом. – Ваша прихожая больше моей спальни.

Как я и предсказывала, она хорошо смотрелась в платье в стиле фигурного катания. Волосы падали мягкими черными кудряшками на плечи. На шею она надела чокер с красным шелковым цветком. На Нэше и Джоселин были костюмы. Нэш надел красный галстук под цвет украшения Энджи. На Джоселин был бледно-голубой галстук и платок в кармане в цвет струящегося голубого платья Кэролайн.

Улыбка мамы стала напряженнее, когда она влетела в прихожую, чтобы поприветствовать моих друзей, а голос поднялся на октаву выше, когда она попросила нас встать вместе для фотографии. Папа стоял в дальнем конце комнаты, засунув руки в карманы, раскачиваясь на пятках. Его улыбка была даже напряженнее, чем у мамы.

– Мои родители не сильно эволюционировали, – сказала я Энджи.

– Смешанная пара и лесбиянки, – прошептала Энджи в ответ со смешком.

– Границы их толерантности трещат.

– Им нужно проснуться, подруга.

Зазвенел дверной замок.

– Подкрепление, – заметила я.

Как я и подозревала, родители были ужасно рады встретить Джастина Бейкера. Он приехал на арендованном лимузине, и мне пришлось признать, что выглядел он сногсшибательно в черном костюме с темно-голубым галстуком под цвет моего платья. Но его красота была подобна красоте холеной машины на выставке. Приятно смотреть, но совсем не хочется пробовать.

«Повторите, зачем я это делаю?»

Мама все ворковала над ним, а папа пожал руку, словно они заключали сделку. Контраст между его обращением с Джастином и моими друзьями сиял, словно неоновый знак: только белые гетеросексуалы.