По ее следам - Т. Ричмонд (2016)

Все найденные сведения я перетащил в отдельную папку и назвал ее «Алиса_резервная копия». Шутка показалась мне удачной; всегда любил придумывать названия для своих творений. Через десять минут пришел первый ответ на одно из писем.

К черту Офелию. На моем холсте будет портрет Алисы.

* * *

Публикация в блоге Меган Паркер, 6 февраля 2012 г., 22:01

Купила открытку, но не знаю, как подписать. Разве кому-нибудь станет легче от куска картона? Алиса умерла. Моя лучшая подруга Алиса умерла. Среди моих знакомых никто не умирал таким молодым. Несправедливо, абсурдно, невозможно. Вы же не поверите, если кто-нибудь скажет, что прямо у вас под окнами пасется жираф? Рыдаю целыми днями. Ты умерла, а жизнь продолжается. Как же так вышло? Почему убийцы, насильники и прочая мразь по-прежнему дышат, жрут, разгуливают по улицам, а тебя больше нет? Такие чудесные люди не должны умирать, это несправедливо. Ты покинула меня не на день и не на месяц, не уехала работать в отель «Сентер паркс» на каникулах – ты покинула меня навсегда. Какое страшное слово, какой долгий срок… Запрещаю себе думать об этом.

Дома совсем тошно, поехала к родителям. Папа говорит, что следователи будут проводить вскрытие – его всегда проводят в случае внезапной смерти. «Бедняжка, она и так натерпелась», – сказал он.

Где ты? Куда тебя забрали? Я точно знаю, где тебя нет. Ты не стоишь на вершине холма в Лейк-дистрикт рядом со мной, Хлоей и Лорен, положив ладонь на каменный валун. Ты больше не появляешься в тайском ресторанчике на Клэпхэм-Хай-стрит, где мы частенько бывали раньше (с ума сойти, Алиса, любимый ресторан, прямо как у взрослых!). Ты не подпеваешь песне про Амарилло во время поездки с хоккейным клубом. Куда бы я ни пошла, тебя там не будет. Снова под окнами разгуливает жираф – тебя больше нет. Выглядываю во двор: там пусто, только ржавые качели, на которых мы с тобой играли, секретничали и строили планы на будущее. Отчаянная, наивная девчонка, ты едва научилась жить по-настоящему… и все оборвалось. Несправедливо. Но когда я говорила про несправедливость, ты отвечала, что мир суров и безжалостен, просто люди предпочитают этого не замечать.

Отправила открытку твоим родителям. Дурацкую, с розовым цветочком и подписью «С глубочайшими соболезнованиями». Соболезнованиями по поводу твоей смерти, как в страшном сне. Они будут горевать по тебе. И Робби будет. Хотела бы я знать, как теперь общаться с Люком, жалеть его или ненавидеть. В глубине души я уверена, что вы бы обязательно помирились.

Мы с тобой дружили с пяти лет. Прошли вместе огонь и воду… ты всегда шутила, что я вода, а ты огонь… школьные годы, первые влюбленности и расставания. Даже поступили в один университет: не по трусости, а потому что Саутгемптон – отличный городок, и вместе нам было весело, хотя ты, в отличие от меня, всегда предпочитала шумные компании.

Кто теперь будет наставлять меня на путь истинный и распекать за нездоровую слабость к мужчинам постарше?! Ты говорила, что мы обе совершенно безнадежны: ты совсем запуталась в отношениях с Люком, а я ждала, пока у меня на пороге объявится Джордж Клуни или на худой конец Харрисон Форд.

«Все великие люди умирают в двадцать семь», – сказала ты, когда Эми Уайнхаус погибла от передозировки; но тогда тебе просто хотелось развязать спор. До двадцати семи ты не дотянула. Смерть – страшное, мерзкое слово. Вокруг нее роятся слухи, а я просто не понимаю, почему в тот вечер ты пришла к реке. Ты ведь терпеть не могла воду.

Алиса, милая, не будешь возражать против публикации в блоге? На моем месте ты бы поступила точно так же. Ты часто повторяла: «Боль нельзя держать в себе. Выплесни ее наружу, прямо миру в лицо».