— Священник из Эшбахта, отец Семион, — отвечает кавалер. Конечно, никакой он ему не духовник, Волков уже и забыл, когда последний раз исповедовался да на причастии был. Но говорить о том епископу он не желает, не дай Бог тот в его духовники ещё напроситься.

— Пришлите мне его, хочу беседовать с ним.

«Ну, да, конечно, думаешь, что он тебе тайны исповеди моей все перескажет?»

— Как только будет возможность, так сразу пришлю.

На том Волков откланялся.

Поп снова совал ему перстень для поцелуя, но кавалер целовать не стал, сделал вид, что сие из рассеянности и задумчивости, но на самом деле был он назначением архиепископа очень разочарован.

«Ещё и это дело решать теперь!»

Глава 16

Теперь он с малой свитой не ездил. Теперь при нём безотлучно были Максимилиан, молодой Гренер, братья Фейлинги и трое их послуживцев. Все при железе и латах. Господа все, кроме Максимилиана, ждали его на выходе из храма. Максимилиан, с пистолетом за поясом и с невзведённым арбалетом, не боясь Господа ждал его прямо в церкви, сидя на скамейке у выхода. Кавалер подошёл, так он встал — первым вышел.

А кавалер выходил из храма в большой задумчивости, а на ступенях дома Господня под присмотром его людей четыре видных господина. В шубах, хоть и не холодно уже на улице. Стали они ему кланяться, Волков думал, что кивком головы отделается; не хотелось ему сейчас никаких разговоров, но не тут-то было. Господа, видно, его ждали. Сразу подошли стали просить разговора. Купчишки. Не до них кавалеру было, но как отказать, ему сейчас горожане — последняя опора в графстве. Епископ-то уже ясно — не помощь, а скорее помеха. Так ещё один из этих купчишек ему золото в долг дал. В общем, согласился он на их предложение отобедать. Тем более, что есть уже давно хотел, дело-то уже к вечеру повернуло.

Горожане обрадовались, повели его в ближайший трактир, рассказывая ему, что повара там не плохи. А он всё думал, о чём они говорить с ним хотят, а ещё о том, как они его нашли, ведь он в город только что приехал.

«Видно, хотят поговорить о возврате золота или о разрешении на провоз товаров по дороге и погрузке их на пристани».

А купцы усадили его за хороший стол и стали заказывать добрую еду. Стали просить говяжью вырезку, печёную с тимьяном. Стали просить буженину, нашпигованную морковью и обваленную в горчице и соли. Хорошее, да нет же, они требовали лучшее вино. И пиво без счёта, белое и тёмное. И не скупились, всех людей Волкова посадили с собой за стол, для всех требовали хорошую еду.

«Будут просить вернуть долг раньше времени, купчишкам деньжата, видно, нужны».

Стали носить пиво с закусками. Пиво в больших кувшинах, из которых на стол стекала пена. Братвурсты с подпалёнными боками из крупнорубленого фарша, которые жарили прямо на открытом огне. Подавали их с жёлтой сладкой горчицей и резаным кольцами маринованным луком. К ним ставили на стол свежайшие пшеничные хлеба, печёные на сливочном масле.

Волков и его не пообедавший выезд сразу начали хорошо есть, не дожидаясь главных блюд. Что ж, повара тут были и вправду хороши. И поставщик пива был честный человек.

Довольные господа купцы видели, как хорош аппетит у рыцаря и его свиты, и улыбались.

А как разносчики стали на стол ставить сладкий вермут в красивых стеклянных графинах, так купцы и говорить начали.

Если о возврате долга, кавалер готов был говорить; готов, так как деньги у него сейчас были. Но говорить о том, о чём хотели говорить купцы, он не желал вовсе.