Башмаки на флагах. Том второй. Агнес - Борис Конофальский (2020)

— Будет вам отдых, капитан, будет, — обещал кавалер.

Но Пруфф не успокаивался:

— Просил я вас сменную шестёрку меринов для картауны, одна шестёрка полдня только может хорошо её тянуть, а потом уже хрипят, да жилы себе рвут. Я ещё с дела у оврага просил у вас ещё одну упряжку, да воз, как говорится, и ныне там. Ещё тогда вам говорил, что дороги в земле вашей тяжелы, что кони…

— Как доберётесь до лагеря, так обязательно купим, — обещал Волков, не давая ему закончить, и, чтобы больше не слушать артиллериста, сел на коня. — Обещаю вам.

Глава 28

Любое простое дело, если оно касается полутора тысяч человек, сразу перестаёт быть простым.

Казалось бы, что проще, чем выпечь хлеб. Но если хлеба нужно пятьсот-семьсот кругов, то где на него взять муки; тут тремя пригоршнями не отделаешься; да и кто столько теста вымесит, где на выпечку взять дров, да и где вообще всё это делать.

Муку пришлось дать из своих запасов. То была мука пшеничная, тонкого помола, барская была мука. Мария с девками столько хлебов до вечера не вымесила бы. Пришлось за кашеварами на тот берег посылать. Те везли с собой котлы, хлебопечки, топоры для разделки мяса и всё-всё, что нужно. А на своём берегу срочно пришлось, и за деньги, конечно, просить своих мужиков, чтобы собрали для всего этого дела дров. А съедают полторы тысячи человек, помимо хлеба, не меньше четырёх коров и четырёх свиней в день. Но и от этого людям будет голодно, поэтому к ужину солдатам была привезена ещё телега с шестью мешками чечевицы, четырьмя мешками гороха и тремя мешками лука, помимо корзины чеснока. Но день-то был не простой, вроде как победа случилась, хоть и лёгкая, а солдат в победный день желает кружечку пива выпить. Или даже две; а если ему дать, то он и четыре выпьет.

Поэтому опять на тот берег был отправлен гонец. Там он купил девять больших двадцати-вёдерных бочек самого крепкого пива.

Всё это было хлопотно, всё это было дорого. Можно было привести солдат и сказать: ждите утра, утром переправитесь в лагере и поедите. И ничего, доели бы, что было из солдатских котомок, купили бы что-нибудь сами — в общем, не умерли бы. Но Волков хотел, чтобы каждый его солдат знал, что командир о нём заботится. Что он их ценит, что они для него не скот говорящий, хоть он и благородной стати. Тогда солдат тебя ещё и уважать будет. И при деле твёрже стоять. И если вдруг дрогнет и побежит, то остановится при твоём окрике, а не сшибет тебя локтем с дороги. В общем ни траты, ни хлопоты эти он лишними не считал. И когда к вечеру Брюнхвальд привёл людей к пристани, там уже в котлах кипело жирное варево из чечевицы, из гороха, с луком и чесноком, с хорошими кусками разного мяса. А кашевары уже выбивали днища у бочек с пивом, во всю пробуя его.

Волков неимоверно устал в этот день, но вместо того, чтобы помыться, поесть и лечь спать под одну перину с красавицей Бригитт, он, запретив всем в ходить в залу, стащил вниз свой неподъёмный сундук и там, у стола, отпер его, перед этим позвав Ёгана. Пока мальчишка искал Ёгана, кавалер стал считать своё золото. Он раскладывал его на кучки. Тут было золото, что занял у менял Малена. Тысяча монет. Тут было золото, что он должен был купцам Фринланда за расписки — двести шесть монет. И пятьсот шестьдесят семь монет — прибыль с тех денег, что привёз ему Наум Коэн за поход на мужиков. Хорошая прибыль, чего уж душой кривить; именно эти деньги его сейчас и выручали; те, что он привёз из Хоккенхайма, почти уже закончились.

Он что-то обдумывал, перекладывал монеты из кучки в кучку, снова обдумывал что-то. Когда пришёл Ёган, Волков уже всё золото посчитал и всё распределил по мешочкам.

— Садись, — предложил кавалер.

— Чего, господин, звали? — усаживаясь рядом с ним, спросил его управляющий.

— Как дела у тебя? — спросил Волков.