Невидимая девочка и другие истории - Туве Янссон (2018)

Он осторожно потряс Снорочку и прошептал:

— Ты только не пугайся, но произошло что-то ужасное.

— Спокойно, — сказал Муми-папа. — Главное — сохранять спокойствие.

Он встал и завёл часы, которые остановились ещё в октябре.

А потом они все вместе поднялись по лестнице, на которой остались мокрые следы хемуля, и вылезли через люк на крышу Муми-дома.

Небо было такое же синее, как всегда, так что на этот раз дело явно не в огнедышащей горе. Только вот всю долину завалило мокрой ватой — горы, деревья, реку, дом. И было холодно, холоднее, чем в апреле.

— Это и есть Рождество? — удивился папа. Он зачерпнул полную горсть ваты и принялся рассматривать. — Интересно, оно выросло из-под земли или упало с неба? Если оно появилось вдруг и разом, то, наверное, это было очень неприятно.

— Папа, это снег, — сказал Муми-тролль. — Я точно знаю, что это снег, а он выпадает постепенно, а не вдруг и разом.

— Да что ты говоришь! — воскликнул папа. — Но всё равно это не очень приятно.

Мимо на финских санках проехала тётка хемуля. Она везла ёлку.

— Неужто проснулись? — равнодушно сказала она. — Не забудьте раздобыть ёлку, пока не стемнело.

— Но зачем… — начал было Муми-папа.

— Мне некогда! — крикнула через плечо тётка и понеслась дальше.

— Пока не стемнело, — прошептала Снорочка. — Она сказала: пока не стемнело. Значит, всё самое страшное начнётся вечером…

— Видимо, чтобы спастись, нужна ёлка, — размышлял папа. — Ничего не понимаю.

— Я тоже, — грустно проговорила Муми-мама. — Но прежде чем идти за ёлкой, наденьте, пожалуйста, шарфы и тёплые подследники. А я пока растоплю печку.

Несмотря на катастрофу, папа решил свои ёлки не трогать, ими он очень дорожил. Поэтому они перелезли через забор к Гафсе и выбрали большущую ель, которая ей явно была ни к чему.

— Думаешь, под ёлкой можно укрыться от опасности? — спросил Муми-тролль.

— Не знаю, — отвечал папа, работая топором. — Пока что мне ничего не понятно.

Они почти уже дошли до реки, когда им навстречу выскочила Гафса. В руках она держала бесчисленные свёртки и пакеты.

Гафса вся раскраснелась, она была очень взволнована и, к счастью, не узнала свою ёлку.

— Разгром и беспорядица! — кричала Гафса. — Нельзя позволять невоспитанным ежам… Как я уже говорила Мисе, это просто безобразие…

— Ёлка, — перебил Гафсу Муми-папа, отчаянно вцепившись в её меховой воротник. — Что делают с ёлкой?

— С ёлкой? — растерялась Гафса. — С ёлкой? О ужас! Нет, это просто кошмар… Её же надо нарядить! Как же я всё успею?..

Свёртки посыпались у неё из рук в снег, шапка съехала на нос, а сама Гафса чуть не расплакалась от волнения.

Муми-папа покачал головой и поднял ёлку.

А дома Муми-мама уже расчистила вход на веранду, приготовила спасательные пояса и аспирин, папино ружьё и горячие компрессы. Так, просто на всякий случай.

На краешке дивана сидел маленький кнютт и пил чай. Мама нашла его в снегу под верандой и просто не могла не пригласить в дом — такой несчастный у него был вид.

— А вот и ёлка, — сказал папа. — Знать бы только, зачем она нужна. Гафса сказала — её полагается наряжать.

— Такого большого платья у нас нет, — огорчилась Муми-мама. — Что она имела в виду?

— Какая красивая! — воскликнул кнютт и тут же от смущения поперхнулся чаем и пожалел, что вообще посмел раскрыть рот.

— Ты знаешь, как наряжают ёлку? — спросила его Снорочка.

Кнютт густо покраснел:

— Её наряжают красиво. Очень красиво. Так я слышал, — прошептал он.

И, окончательно смутившись, облился чаем, закрыл мордочку лапами и выбежал на улицу.

— А теперь немного помолчите, потому что я думаю, — сказал Муми-папа. — Если ёлку полагается красиво нарядить, значит под ней не прячутся от опасности, а скорее хотят эту опасность задобрить. Кажется, я начинаю понимать.