Много званых - Алексей Иванов (2016)

А Матвей Петрович в уме уже сложил одно к одному. Ох, не зря ему подвернулись эти шведы-любовники. Не зря! Матвея Петровича обмахнуло радостной дрожью, какая бывает, когда открывается выход из безвыходного положения. Эти любовнички стремятся быть вместе и вернуться на родину, а ему надо, чтобы джунгары получили пайцзу богдыхана Канси. Всё сходится! Офицер станет ключом, который отомкнёт замок войны, а баба станет той рукой, которая повернёт ключ в скважине. И денег платить не надо!

В палате, где сидели чиновники, раздался взволнованный шум, и в дверях вдруг появился новый человек. Это был Николай Нестеров, сын фискала Лексея Яковлевича. Николай остановился и снял треуголку.

– Господин фискал к господину губернатору, – сообщил он.

– Вот принесла нелёгкая! – раздосадовался Матвей Петрович.

Бригитта не пошевелилась. Он ждала решения губернатора.

– Ладно, уже не до вас, – сказал ей Матвей Петрович. – Ступай, Евина дочь. Вытащу твоего суженого из каземата, и не таких из-под топора спасал.

Бригитта и Дитмер вышли на «галдарею» Губернской канцелярии. У крыльца канцелярии стояли сани на высоких копыльях, с кузовом, закрытым медвежьей полстью, и с задранной спинкой, украшенной двуглавым орлом. Это приехал фискал Нестеров. Его сопровождали два солдата. Один солдат, возница, соскочил с облучка и помогал выбраться из кузова рослому старику с седой гривой – Нестерову; другой солдат слез с запяток саней и вытаскивал из-под полсти толстые и растрёпанные рукописные книги.

– Когда я получу плату за эту аудиенцию у губернатора? – по-шведски спросил Дитмер у Бригитты.

– Я уже расплатилась с вами, Йохим, тем, что не сообщила губернатору о вашем участии в делах тайной корчмы, – равнодушно ответила Бригитта, не глядя на Дитмера. – Я полагаю, это вполне достаточное вознаграждение.

Дитмер печально улыбнулся, принимая поражение.

Фискал Алексей Яковлевич Нестеров медленно взошёл на крыльцо, Дитмер, сообразив, с поклоном открыл перед ним дверь, и Нестеров так же медленно прошествовал через канцелярию к палате Гагарина. Фискал был в драгоценной бобровой шубе колоколом, с длинными полами до пола. Он важно вплыл в палату и остановился перед губернатором. Николай Нестеров услужливо подвинул отцу лавочку. Алексей Яковлевич сел.

– Закончил свою ревизию, Нестеров? Восвояси собрался? – насмешливо сощурился Матвей Петрович. – Раненько небось. Ещё мышей не допросил.

Матвей Петрович намеренно не обращался к фискалу по имени-отчеству или по чину. Много чести этому стервятнику.

– Довольно ли грехов моих накопал, не надобно ли ещё подсказать?

Нестеров не удостоил Гагарина ответом.

Никто в державе не любил фискалов, даже те, кто не воровал. Государь учинил фискальство всего-то четыре года назад, но этих лет хватило. Дело вроде было благое: ловить казнокрадов, мздоимцев и мошенников. Однако Пётр Лексеич предоставил фискалам слишком много воли. Они подкупали свидетелей, читали чужие письма, любого, кого заподозрили, могли посадить в подвал на цепь. Всякий человек в государстве обязан был показать фискалу все свои бумаги, открыть все амбары, вывернуть все карманы. А фискалы ни за что ни перед кем не отвечали, даже Сенату не покорялись, пускай и числились при нём особой службой. Ежели фискал обвинял кого облыжно, врал или позорил, то всё равно никакого укора ему не следовало. На разгул фискалов разгневался сам владыка Стефан, местоблюститель Патриаршего престола. Но царь никого не слушал. Фискалы рыскали по его державе, как волки по лесу, и вынюхивали, кого сожрать.

Зная отношение Гагарина, Нестеров не попёрся бы к нему, однако в Тобольске на ярмарках Алексей Яковлевич накупил себе дешёвой пушнины – по закону, но без меры, – и на такой меховой обоз требовалось разрешение губернатора, иначе отнимут на Верхотурской таможне. Матвей Петрович только поморщился от просьбы фискала: подлая природа лезла наружу.