Много званых - Алексей Иванов (2016)

Путь в Даурию занял полтора года. Однако за Байкалом Головина поджидала неугасшая война. Его войско вступило в Селенгинский острог, а из Мунгалии вылетела орда хана Тушету и осадила крепость. Тушету-хан, а иначе – Очирой, служил императору Канси. Монголы прозвали Головина Будун-нойоном – Толстым Барином. На Селенге его защищал стрелецкий полковник Скрипицын. Иркутский воевода Левонтий Кислянский поспешно собирал ополчение на выручку Головина, верстал даже тунгусов и бурят – «брацких людей». Два месяца Очирой держал Будун-нойона в окружении, а потом иркутские служилые, московские казаки и стрельцы Скрипицына всё-таки разбили Очироя. Перепуганный Головин двинулся дальше.

Встречу с китайцами назначили в Нерчинске – в «городе Нибучоу». По реке Нерче к городу поднялась сотня китайских судов с гребными колёсами; их вручную вращали воины джангиня Лантаня, который три года назад брал Яксу – Албазин. Китайцев пришло впятеро больше, чем было русских. Возглавлял посольство могущественный князь Сонготу, свояк императора: пока Сюань-Е был отроком, Сонготу управлял всем Китаем и лишь десять лет назад передал власть законному властителю. Богдыхан одарил послов оружием, конями и собственными халатами с четырёхпалым драконом.

Китайцы заняли берег Нерчи напротив острога. На равном расстоянии от острога и китайского стана – в пяти ли – обустроили расписные шатры для встреч. У князя Сонготу толмачами были монахи-иезуиты, один – фрязин, другой – гишпанец, а у стольника Головина – поляк Ян Белобоцкий, пиит и проповедник, поэтому переговоры велись на латыни. Сонготу потребовал провести границу России с Китаем по реке Лиянацзян, Лене, как это было до Ерофея Хабарова. Головин хотел сделать границей Амур.

Переговоры увязли в спорах. Тогда Лантань переправил своё огромное восьмизнамённое войско через Нерчу и начал готовиться к приступу острога. Головин испугался, воля его надломилась, и он уступил китайцам Амур. Всё левобережье Реки Чёрного Дракона Сонготу объявил ничейным, а крепость Албазин Будун-нойон согласился снести. Так Китай попятил Россию. Россия была посрамлена, и с тех пор любое содействие богдыхану вызывало у Петра Лексеича ярость. Матвей Петрович прекрасно знал, как уязвлено самолюбие государя, ведь он воеводил как раз в Даурии. Встреча Головина и Сонготу случилась всего за два года до того, как он, князь Гагарин, приехал в Иркутск младшим воеводой к брату Ивану, старшему воеводе, и за четыре года до того, как его назначили старшим воеводой в тот самый Нерчинск.

– Мой господин просит объяснить смысл ваших слов, – повторил Чонг.

Тулишэнь видел, что дзянгун Гагарин – хитрый царе- дворец и дерзкий вор. Ради выгоды он готов тайком поступиться достоинством правителя, но хочет сохранить его благорасположение. Такое возможно только в державе варваров. Но это не его, Тулишэня, забота. И он сам, скромный заргучей, и император Канси, владыка Чжунго, получат всё, что желали получить.

– Мой воинский отряд отправляется в Яркенд мыть золото, – вздохнув, рассказал Гагарин начистоту. – Но я могу превратить этот мирный поход в войну с джунгарами. Сохранит ли тогда богдыхан русские караваны?

Тулишэнь в недоумении поднял брови, снова разливая чай.

– Мой господин говорит, что своим мечом вы будете рубить дым, – перевёл Чонг. – Джунгары уклонятся от войны с вашим войском. Они знают, что царь Пётр им не враг, а поход на Лхасу им важнее защиты Яркенда.

– Чёрт! – вспылил Матвей Петрович. – Тогда скажи Тулишэню, что его старость будет на пустом рисе! Без караванов я не смогу с ним торговать, а ему наш торг был прибыльнее, чем мне!

Тулишэнь, улыбаясь, прижал ладони к груди и чуть поклонился.

– Мой господин просит снисхождения у господина наместника, – перевёл Чонг. – У него есть замысел.