Воздух Друмира - Геннадьевич (Шишков) Герман (2014)

  Я ничего не ответил Ветовскому молчи-молчи, махнул рукой, подзывая свою ораву. Осмотрел придирчиво их убершмот, отмечая себе, что можно улучшить, разбил по командам и отправил на охоту за бедными мобами, а сам направился к Санычу, имея только одно желание - хлопнуть стакан гномьей особой на березовых бруньках. Наверное, я потерял свою чуйку: уже четвертый день, как ребятки заходят в игру и отыграв положенное время, спокойно исчезают. Моя паранойя стала меня отпускать. Ребятишки качались, делали квесты, даже наметилось некое соревнование между командами. Взяв очередной уровень, пати наперегонки бежали ко мне доложиться, да чего там, просто похвастаться своими успехами. Я, разложив неподалеку походный горн, потихонечку доводил доспехи и оружие ребят до ума. Элька, стала, как я и предполагал, негласным казначеем у моей оравы, а Макс, потихоньку учился разруливать конфликты, лишь изредка, обращаясь к моему авторитету. Примерно за час до выхода из Друмира, я собирал мальчишек и девчонок, и начинал им рассказывать. Я рассказывал, как хорошо на утренней зорьке посидеть с удочкой, какая у нас красивая и огромная страна, и они, если захотят, то, конечно, смогут ее посмотреть. Я рассказывал про собак, про кошек и даже про хомячков. Вреднючая Фырка стала всеобщей любимицей , я часто замечал, как тихо спорят за право подержать ее на руках. Я даже шутливо грозился, чтоб не забаловали в конец обленившуюся мышь, а то, кто будет мобов гонять, когда я занят буду. И я никогда не рассказывал о войнах...

  Наблюдателей от ветеранов давно сняли, и я решил, что испугался зря. А зря...

  В один из таких всегда солнечных дней, ко мне подбежала Элька: - Дядя Север, мы из игры не вышли. Все вышли, а мы нет.

  Я насторожился: - Кто мы?

  - Я, Петька и Оля.

  - Давайте, ка ко мне, быстро. - скомандовал я, а сам начал лихорадочно строчить сообщение Стасу.

  Ответ пришел незамедлительно: - Принял, сообщил, выезжают.

  Я начал нервно мерять круги, а малышне сообщил, что им разрешили побольше поиграть.

  Парнишка сразу радостно завопил, но быстро умолк под укоризненными взглядами девочек.

  Через полчаса меня стало колотить, и пришло сообщение от Стаса: - Не могут доехать, где то впереди авария.

  Гребаные московские пробки... Я в отчаянии мысленно попробовал доораться до Неназываемого.

  Тот появился незамедлительно, веселый и, кажется, немного под шофе: - Ну чего опять у тебя, неугомонный?

  Я взмолился: - Ты же бог, у меня тут ребятишек насильно в срыв загоняют, помоги.

  - А что плохого в срыве, вон у моего верховного сколько уже ребятишек, и ничего, живут и радуются.

  - Да пойми ведь, там они были безнадежно больны, а у меня здоровые ребятишки, им жить и жить.

  Неназываемый решительно кивнул головой: - Попробую,- и застыл в нелепой позе.

  Я опять замаячил Стасу и в ответ получил, что пробиваются, хоть и с трудом, но пробиваются.

  У Неназываемого пошла носом кровь, и он коротко выдохнул: - Не могу, Искры не хватает, да и души детские не сопротивляются зову Мира.

  Я заорал: - какая нахрен искра, скажи что нужно?

  - Возьми меня за руку и думай о самом сокровенном.

  Я схватил бога за руку, зажмурился и стал думать о своих девчонках, жене, вредной рыжей собачонке, о хвостатой подружке Фырке, о том как сладок воздух. Я почуствовал, как из меня вырвалось что то мощное, обжигающе горячее и, расплавленной сталью, отбрасывая лишнюю окалину, стремительно потекло в Неназываемого.

  Дочки мои...Моя жизнь... Жена...

  Это мощное уходило из меня яростным потоком, меня стало знобить, потом появились мысли, что может и хрен с ним, а дети и тут проживут. Да и зачем мне какие то дети. Да и вообще ничего не надо. Равнодушшшшшшие. Равнодушшшшшие. Зачем все...