Дом голосов - Донато Карризи (2021)

Он пошел по коридору на запах сигареты. Ожидал найти Ханну в своем кабинете, но на полпути заметил, что открыта дверь напротив. Ускорил шаг в несбыточной попытке предотвратить то, что уже случилось, движимый скорее гневом, чем насущной необходимостью. Эта женщина перешла все границы, ее предупреждали, что этого делать нельзя, это запрещено.

Синьор Б. не захотел бы пустить туда незнакомку.

Но, добежав до кабинета, куда три года никто не вторгался, Джербер замер на пороге.

Ханна стояла к нему спиной посередине комнаты, картинно подбоченившись и держа сигарету в поднятой руке. Она курила и оглядывалась вокруг. Пьетро хотел было ее окликнуть, но она обернулась сама. Одета она была точно так же, но еще имела при себе бумажный пакет, откуда торчал краешек подарочной упаковки. Джербер даже не стал гадать, что там, он был слишком взбешен.

— Что это за место? — спросила Ханна с самым невинным видом, показывая на палас, зеленый, как лужайка, на голубой потолок, испещренный нежными белыми облачками и яркими звездочками, на сделанные из папье-маше высокие деревья с золотыми кронами, соединенные между собой длинными веревочными лианами.

Едва Джербер вступил в лес, насаженный его отцом, как все его воинственные намерения помимо его воли испарились и нахлынула волна ностальгии.

Такое умиротворяющее действие это место оказывало и на всех детей.

Вместо ответа на вопрос Ханны психолог повернулся к столику с проигрывателем: на круге стояла пыльная виниловая пластинка. Джербер поднял рычаг, и игла аккуратно опустилась на бороздку. Через пару пустых оборотов зазвучала веселая песенка.

— Это медведь и Маугли, — объявила через несколько секунд Ханна Холл, узнав голоса. — «Простые радости», — добавила она в изумлении, вспомнив название песни. — «Книга джунглей».

Диснеевская версия классического текста Киплинга.

— Здесь был кабинет моего отца, — вдруг произнес Джербер, поражаясь самому себе. — Здесь он принимал своих маленьких пациентов. — И научил меня всему, что я знаю, — подумал Пьетро, но вслух произносить не стал.

— Кабинет доктора Джербера-старшего, — проговорила Ханна, взвешивая информацию.

— Дети звали его синьор Балу.

Он запер комнату, все еще пребывая в некотором раздражении. Вернувшись к себе в кабинет, обнаружил Ханну в кресле-качалке: поставив пакет с подарком на пол, она курила как ни в чем не бывало, готовясь к следующему сеансу гипноза.

Женщина не отдавала себе отчета в том, что вторглась в очень личное пространство, а главное, разбередила старые раны. Она как будто изъята из мира других людей. Не в состоянии подключиться к эмоциям ближнего. Ей будто бы чужда элементарная вежливость, простые правила общежития. Тому причиной, возможно, изоляция, в которой она жила ребенком. Это и впрямь делало ее девочкой, которой многое предстояло постичь в жизни.

Уолкер была права: Ханна представляла собой опасность. Не потому, что в ней таилась склонность к насилию, но из-за самой своей невинности. Детеныш тигра играет с человеческим детенышем. Но первый не знает, что может убить второго. И второй не знает, что может быть убит первым, часто говорил отец. Отношения Пьетро с Ханной вполне описываются этим сравнением, с ней следует вести себя крайне осторожно.

Джербер сунул руку в карман, потрогал ленточку с колокольчиком: пусть служит напоминанием. Потом уселся в свое кресло, сделал вид, будто проверяет звонки на сотовом перед тем, как отключить его на время сеанса. Хотел, чтобы Ханна почувствовала его недовольство.

— Это правда, что нельзя внезапно прерывать курс лечения гипнозом, иначе могут быть серьезные последствия для пациента? — спросила она со всем чистосердечием, чтобы нарушить гнетущую тишину.

— Да, правда, — был вынужден подтвердить психолог.