Разорванная цепь - Влад Тарханов (2014)

Я так хорошо почему-то запомнил: это было конец лета, цвели чернобрывцы, предвещая раннюю осень. Отец стоял у окна и смотрел вдаль, казалось, он хочет увидеть, где тонет его мечта об знаменитой учительской династии. Мама вытирала глаза платочком, она переплакала столько, что хватило бы на пару лет авансом. В конце концов мы договорились. Родители, скрепя сердцем, поддержали мое решение, а я пообещал, что продолжу обучение в педагогическом заочно. Это была моя идея, козырь, который я выложил на стол переговоров в самый последний, критический, момент, когда родители готовы были вновь уйти в бескомпромиссное противостояние. Я так и сделал. После окончания химико-технологического я потратил еще три года на то, чтобы получить диплом учителя, в котором, кстати, не было никакого упоминания о заочности образования.

Проблема с армией решилась сама собой. От треволнений, ссор, родительских истерик, первой большой любви, ослепительной и неразделенной, у меня открылась язва двенадцатиперстной кишки. И вместо свиданий с Сашенькой, которая проявляла ко мне холодный интерес, не забывая одаривать своим вниманием других парней, я очутился в армейском госпитале, где я еще раз пять глотал кишку фиброгастроскопа и дважды проходил рентген, под уверения рентгенологов, закрытых свинцовой броней, в безвредности их исследований. Как бы там ни было, диагноз подтвердили, а мне выписали освобождение от армии. До поры – до времени. Моя условная пригодность полностью меня же и устраивала. Служить я не рвался – это точно. А вот поддерживать тело в более-менее сносной физической форме считал необходимостью. И занятия спортом мне в жизни очень пригодились. Особенно бегом.

Извините, я отвлекся, а у меня совсем мало времени.

Из института меня направили в Винницу, на химзавод. Там как раз открывали новую линию по изготовлению бытовой химии – стиральные порошки, которые всегда были в дефиците. Как химик-технолог, я был там как раз кстати. Там же я учился в педагогическом заочно, но в том же городе, что помогало учиться практически без отрыва от производства. На сессии я использовал свой отпуск – у нас вредное производство и поэтому отпуск больше. Но Винница мне не понравилась.

У каждого из нас есть свои страхи. Знаете какой был у меня? У меня было какое-то предубеждение против всей этой ерунды, которую вы называете этим городом Винница. Потому что мой лучший друг детства служил в ракетных войсках стратегического назначения, и я знал, сколько раз мы были готовы нажать на кнопки. А в Виннице располагался штаб ракетной армии, так что на этот город пару боеголовок было припасено. Пара – как минимум, скорее всего, намного больше.

Да, это было такое время. И я боялся призрака атомной войны больше, чем прихода участкового или вызова в КГБ.

Поэтому при первой же возможности я перевелся в Сумы, на их химкомбинат. Проработал там недолго. Вы слышали что-то об аварии на сумском химкомбинате? Да, про этот факт не говорят до сих пор. Но мне повезло. Я выжил, получил инвалидность. И передо мной стала проблема выбора: что делать дальше? Тут пригодился второй диплом. Я перебрался в Чернигов, у меня там была тетка, стал преподавать химию в Черниговском политехническом. У меня за время работы было несколько рацпредложений (в Виннице), одно изобретение (уже в Сумах), а на кафедре мне предложили сделать научную работу. Так что мне светило из должности лаборанта перебраться в должность преподавателя, а после защиты стать кандидатом, получить, если получиться, доцентство. Жизнь, казалось, полна хороших перспектив.

За этими событиями я как-то даже пропустил, что СССР уже распалась, что мы живем в независимом ни от кого, кроме нашей нищеты, государстве. Я был так увлечен наукой, что совершенно не заметил, что мир изменился. Выборы? Да я на них не ходил. В советские времена за меня голосовали родственники или соседи. Выборы были просто обычным выходным днем, который можно было потратить на что-то очень важное.