Атабаска - Алистер Маклин (1980)

— Там, за этими стенами, работают большие буровые установки. Чертовски дорогие и очень сложные в управлении. Там абсолютно темно, сорок градусов ниже нуля, и вы устали — здесь вы постоянно испытываете усталость. Не забывайте, что мы работаем по двенадцать часов в день, семь дней в неделю. Пара глотков виски поверх всего этого, и придется списывать на миллион долларов оборудования. Или вы повредите трубопровод. Или сами убьетесь. Или, что уж совсем плохо, убьете других. Во времена сухого закона было проще — массовая контрабанда из Канады, самогонный джин, там были тысячи подпольных перегонных кубов. Но теперь здесь, на Северном Склоне, совсем иначе — поймали с чайной ложкой контрабандного алкоголя, до свиданья. Никаких оправданий. Вон. Но здесь такого не случается. Кто будет рисковать восьмьюстами долларами в неделю, ради порции «бурбона» ценой в десять центов.

— Когда ближайший рейс на Анкоридж? — спросил Маккензи.

Финлэйсон улыбнулся.

— Еще не все потеряно, мистер Маккензи, — он отпер шкаф, достал бутылку виски и пару стаканов и плеснул в них щедрой рукой. — Добро пожаловать на Норт-Слоуп, джентльмены.

— Меня посетило видение, — сказал Маккензи. — Путешественники, захваченные непогодой в Альпах, и святой Бернард, бегущий к ним вприпрыжку…с чаем. Вы что же, совсем не пьете?

— Пью. Неделю из пяти, когда живу с семьей в Анкоридже. А это держу только для очень важных посетителей. Следует ли думать, что вы подпадете под эту квалификацию? — Он в задумчивости стряхивал лед с бороды. — Должен признаться, что впервые услышал о вашей организации пару дней назад.

— Думайте о нас как о розах пустыни, — сказал Маккензи. — Рождены, чтобы цвести и отцветать никем не увиденными. Ну не совсем так, но пустыня имеет место. Именно там мы большей частью и проводим наши дни. — Кивком головы он указал на окно. — Пустыне не обязательно быть песчаной. Полагаю, это вполне может быть квалифицировано как арктическая пустыня.

— Я и сам порой так думаю. Но что вы делаете в тех пустынях? Я имею в виду, какова ваша функция?

— Наша функция? — Демотт задумался. — Как это ни странно, я бы сказал, что наша функция состоит в том, чтобы довести нашего почтенного работодателя Джима Брэди до состояния банкротства.

— Джим Брэди? Мне казалось, его имя начинается с А.

— Его мать была англичанкой. Назвала его Алжернон. Вас бы это устроило? Его все знают как Джима. Ну, это не суть важно, но в мире есть всего три человека, действительно способных ликвидировать пожары на нефтяных полях, особенно пожар на нефтяной скважине, и все трое из Техаса. Джим Брэди — один из этих трех.

— Принято считать, что существуют три возможных причины возгорания нефти: самопроизвольное возгорание, которого не должно быть, но случается; так называемый человеческий фактор, иначе говоря — простая неосторожность; и технические неполадки. Двадцатилетний опыт работы позволил Брэди распознать четвертый и наиболее зловещий фактор, который широко известен как промышленный саботаж.

— Кому здесь заниматься саботажем? Ради чего?

— Наиболее очевидная причина — конкуренция между большими нефтяными кампаниями — может быть исключена. Мнение о беспощадной конкуренции бытует только в прессе, охочей до сенсаций, да среди наиболее невежественной части публики. Один раз послушать вашингтонских лоббистов нефтяных кампаний на их закрытых совещаниях, и станет навсегда понятно выражение: две головы на одной шее, два сердца, бьющиеся в унисон. Помножьте на двадцать. Стоит «Exxon» поднять цену на газ сегодня на один цент, «Gulf», «Shell», «BP», «Elf», «Agip» и все остальные сделают то же самое завтра. Классический пример кооперации — множество кампаний работают рука об руку ради взаимной выгоды. Ради выгоды всех нефтяных кампаний. Штат Аляска и простые обыватели, конечно, могут придерживаться иной, более предвзятой точки зрения.