Кошки-мышки - Наталья Тимошенко (2020)

Это была не очень хорошая новость. Раз прошло минимум два дня, значит, его похищение давно обнаружили, но самого Никиту до сих пор не нашли. И времени у него остается все меньше и меньше. Знать бы точно сколько. Когда Павел решит провести ритуал, все ли у него готово?

Увидев между деревьями ухмыляющееся лицо Павла Шевелева, Никита сразу все понял, но было уже поздно. Как он мог так ошибиться? Впрочем, у них ведь не было улик, только его догадки, а откуда ему было знать? В первый свой визит к Шевелеву-старшему он поздоровался за руку с Павлом, тогда и запомнил его ментальный запах, чтобы затем узнать во сне Яны. А подумал на Савелия Павловича.

Где-то далеко грохнуло что-то тяжелое, и он мгновенно напрягся, прислушиваясь. Шарисса не прислушивалась, она знала этот звук. Толкнула его обратно на пол, шепотом велела: «Спать!» — и быстро вернулась на матрас. Никита послушно завел руки за спину, чтобы не было видно, что они уже свободны, и закрыл глаза. Еще не зная зачем, но не сопротивляясь более опытной коллеге по несчастью.

Снова что-то грохнуло, но уже ближе, и Никита понял, что это звук ударившей в стену двери. Приблизились характерные тяжелые шаги, а затем вошедший — Никита чуть приоткрыл глаза и узнал Павла — пнул его ботинком по ногам.

— Еще не очухался? — недовольно произнес Павел, затем обратился к Шариссе по-французски.

О чем они говорили, Никита не понимал, но голос Шевелева-младшего звучал крайне недовольно. Павел ходил по тесной комнате, гремел чем-то на столе, а затем безо всякого предупреждения на голову Никите обрушился водопад ледяной воды. Кремнев пропустил момент, когда Павел подошел ближе, и от неожиданности дернулся. Дальше делать вид, что спит, было уже невозможно. Никита открыл глаза и сел, стараясь сделать так, чтобы руки оставались за спиной.

— Какого черта? — выдохнул он, глядя на Павла. — Что происходит?

Тот не удостоил его ответом, а ответа Никите хотелось бы. Он примерно представлял, зачем Павел все это устроил, и уже не сомневался в том, что нашел правильный ритуал, но услышать подтверждение из первых уст было бы неплохо.

— Что именно тебя интересует? — наконец насмешливо спросил Павел, глядя на него сверху вниз, а Никита прикидывал, в какой момент лучше напасть. И понимал, что этот момент сейчас не наступит. У него все еще покалывали руки, ноги плохо слушались из-за двухдневного небытия. А Павел выглядел вовсе не таким несчастным инвалидом, каким показался в их первую встречу.

— Зачем тебе это? Ты хочешь вылечиться?

— Вылечиться? — презрительно хмыкнул Павел, только что на пол не сплюнул. — Да я и так гораздо менее болен, чем тебе кажется. Морда кривая осталась, только и всего. Я даже не хромаю почти, так, изображаю для всех, чтобы подозрений не вызывать.

— Тогда зачем?

Павел резво присел на корточки, чем убедил Никиту в своих словах: он далеко не глубокий инвалид.

— Чтобы доказать этому старому хрычу, что на мне рано ставить крест! Что я не такой убогий, как он думает! Что я умнее и хитрее него, а вовсе не бракованный товар.

Старый хрыч — это, поди, Савелий Павлович. Вот, значит, как. Вовсе не излечиться желает несчастный Павлик. Какая жестокая ирония: психотерапевт, помогающий чужим детям, не разглядел, что помощь нужна собственному сыну.

Павел резко выпрямился, снова взглянул на Никиту сверху вниз.

— Отдыхай, пока можешь. А мне нужно еще кое-что сделать.

Он шагнул к выходу и, прежде чем Никита успел бы что-то сказать или сделать, захлопнул за собой дверь.

Глава 19

До следующего визита Павла, по ощущениям Никиты, прошло еще около двух дней. Мобильник у него Павел забрал, а часы он никогда не носил, поэтому ориентироваться во времени было сложно. Еду им за это время никто не приносил, но вода у Шариссы была, да и не голод доставлял Никите наибольшие неприятности. Когда ты одной ногой стоишь в могиле, еда — последнее, о чем можешь думать.