Найти и потерять себя - Натан Файлер (2020)

Голос принадлежал Человеку-Пауку. Или, если быть точным, Питеру Паркеру. Рассказывая об этом, Джаспер колеблется и смотрит в сторону. Ему почти пятьдесят, у него жена, трое детей и важная работа. Мы разговариваем у него дома, Джаспер с женой сделали здесь ремонт, вложив в это много сил и любви. Короче говоря: он взрослый человек. Он чувствует смущение, когда говорит с другим взрослым человеком о глубокой эмоциональной связи с персонажем комиксов.

«У меня были и другие друзья, – уверяет меня Джаспер. – Но мы часто переезжали. Дружба на военной базе – это всегда что-то временное. Ты быстро заводишь знакомства, которые так же быстро заканчиваются. А Питер Паркер всегда был рядом. Он был старше, и я как бы хотел стать таким, как он. И я правда втянулся в эту концепцию “паучьего чутья”. Я не могу вспомнить точно, когда это началось, но был один примечательный случай, на вечеринке в мой день рождения. Мне исполнялось шесть или семь, и была одна девочка, она мне нравилась – я попросил маму ее пригласить. Я помню, как сидел на лестнице и ждал. И тут включилось чутье: она не придет, не придет. И она правда так и не появилась. Это одно из самых ясных воспоминаний. Все было так давно».

Хотя Джаспер описывает этот случай, используя слово «голос», я замечаю, что это больше похоже на чувство или инстинкт. Может, внезапная непрошеная мысль? Интуиция? Как точнее описать?

«У меня было чувство, как будто рядом что-то есть, что-то не такое осязаемое, как другие вещи, – объясняет Джаспер. – Сначала это было ощущение присутствия друга. Кого-то или чего-то, что было способно предложить поддержку и компанию. Было бы неправильно описывать это как мыслительный процесс, мне кажется, но в любом случае это было не слишком внятно».

Но в голосе, который появился через несколько лет, когда Джасперу было девять, не было ничего невнятного.

Его отца посылали за границу. Мама решила, что поедет с ним. Джаспера же оставили в Великобритании, отправив в школу-интернат. Он помнит семейные обсуждения на эту тему и то, как ему хотелось, чтобы мама с папой не переживали за него. «Я знал, что родителям нужно, чтобы я был доволен решением, чтобы я хотел пойти в ту школу. Так что я сказал им именно это».

В день, когда Джаспера привезли в интернат, кому-то из персонала пришлось физически его удерживать. Его мама тоже лила слезы ручьями. В ту ночь Джаспер впервые спал в общежитии с другими школьниками. Он описывает пижаму, которую сшила ему бабушка. Бабушку, талантливую швею, он обожал больше всех на свете. Джаспер припоминает, что она потеряла кончики пальцев при несчастном случае на фабрике. «Она могла одной рукой вышивать, – рассказывает он. – Она была просто потрясающая».

Это отступление мы сделали не без причины.

Стояло раннее утро, шла первая неделя в интернате. Джаспер уже проснулся и лежал в кровати, все еще слегка огорошенный своей новой жизнью в незнакомом пока мире.

«Пора вставать», – сказала она.

Он знал, что это не могла быть бабушка, но в то же время это был ее голос. И когда она заговорила – знакомым, любящим, сочувственным тоном, – это пробудило в Джаспере чувства, которые он всегда испытывал в ее присутствии: уверенность, что он любим, что кто-то за ним присматривает, что он не одинок.

В последующие годы она продолжила с ним говорить. Всегда нежно, всегда с добротой.

Рассказывал ли он кому-то?

«Нет, никогда. Честно говоря, мне это даже в голову не приходило. Для меня это не было чем-то особенным или необычным. Не было причины об этом распространяться».

Я предполагаю, что он бы поделился с кем-то, если бы думал, что другие люди тоже слышат голоса.

Мы оба психиатрические медбратья, так что он совершенно точно знает, к чему я клоню. Он понимает, что неожиданно стал объектом психиатрического обследования.