Найти и потерять себя - Натан Файлер (2020)

Джоэль начал наблюдать увеличение количества «трумановских» идей в своей клинической практике начиная с 2000-х годов. «Я не думаю, что подобные идеи почерпнуты напрямую из сюжета фильма, – рассуждает Джоэль. – Но вряд ли кардинальные социальные сдвиги – в технологиях, социальных сетях, методах отслеживания – могли не возыметь никакого влияния на людей». Большую тревогу вызывает предположение Джоэля о том, что радикальные перемены в жизни общества не только определяют содержание бредовых идей, но могут служить также их непосредственной причиной. Если городская среда повышает риск развития психоза, то таким же образом может влиять на нас вечное и совместное пребывание в онлайне.

«Люди проводят больше времени в «Твиттере», «Инстаграме» и «Фейсбуке» и становятся менее счастливыми, – поясняет Джоэль. – Я считаю, социальные сети плохо отражаются на ментальном здоровье, точка. Так что если кто-то из ваших близких предрасположен к психозу и знаком с социальными сетями – даже если он в них не сидит, а просто знает об их существовании, – это может сыграть на давнишней идее преследования: “за мной наблюдают”. Ну да, люди действительно наблюдают. И если вы находитесь где-то в этом “спектре”, если у вас гиперчувствительная “система подозрения”, то да, это будет играть важную роль».

Я почти уверен, что незаконно писать что-либо о бредовых идеях, не цитируя психиатра и философа Карла Ясперса (1883–1969). «С незапамятных времен, – писал он, – бред воспринимался как ключевая характеристика безумия. Быть сумасшедшим значило иметь бредовые идеи».

Эта цитата появляется везде. И все же мне кажется, что чем больше времени мы сидим, раздумывая над бредовыми идеями, тем менее безумными они кажутся и тем больше предлагают ясности. И ни у кого нет против них иммунитета. Любые наши предрассудки и страхи – свидетельство того, что все мы хоть в какой-то мере подвержены бреду. С незапамятных времен бред был ключевой характеристикой человечества.

Но что насчет других необычных явлений? О бредовых идеях невозможно говорить отдельно от галлюцинаций. Еще одна довольно старая теория говорит, что необычные нарративы бреда – не что иное, как попытка осмыслить другие необычные вещи, что происходят с человеком[93]. «Она постоянно слышала голоса, – рассказывала о матери Кейт. – И постоянно им отвечала, тихонько шепча что-то про себя».

Опыт Бриджит не ограничивался тем, что она во что-то верила. Она также что-то слышала.

Нам стоит подумать о голосах в собственной голове. Но сначала необходимо поговорить о том, что объединяет людей с диагнозом «шизофрения» больше всего.

Медикаментозное лечение

Вы помните Амита? Я рассказывал о нем в самом начале книги. Он был первым из многих пациентов, которым я принудительно вводил лекарства.

Сейчас уже очень странно писать об этом. Я давно не работаю медбратом в палатах для «острых» пациентов, и сложно представить меня в составе команды «Контроль и Ограничение», вводящим препарат человеку, который отчаянно этого не хочет. Конечно, все это было абсолютно законно, и я верил, что действую в интересах пациентов. Я работал плечом к плечу с одними из самых добрых и заботливых людей – я знаю, они хотели помогать, а не причинять вред. В то же время я не могу не чувствовать внутреннего противоречия, когда думаю о тех временах.