Соблазнитель - Ненацкий Збигнев (2007)

Во-первых, как говорится, это захолустье, четырнадцать километров от железнодорожной станции, тридцать пять километров от ближайшего городка, который когда-то был районным центром. Два раза в день сюда приходит автобус, а зимой его вообще отменяют, потому что у нас дороги пятой очередности по очистке снега. Но на почте у нас есть телефонный коммутатор и девятнадцать номеров. Если я хочу пригласить на ужин агронома или лесничего, мне не надо идти к ним, я просто звоню. Если хочу купить свежей рыбы на ужин, звоню рыбакам и заказываю леща или линя. Кое-где в сараях стоят автомобили; почти у каждого есть трактор. Что еще добавить? Я видел по телевидению фильм о том, как в одном городке травили девушку с незаконнорожденным ребенком: камнями выбили ей стекла в доме. Здесь тоже встречаются женщины, у которых внебрачные дети, но никто им стекла не бьет, не осыпает ругательствами и не проклинает с амвона. Есть тут одна, у которой восемь незаконнорожденных отпрысков, каждый от другого отца и к тому же неизвестного происхождения. Представь себе, что у этой женщины, из-за того, что у нее приличных размеров дом, проходят уроки Закона Божьего. Я спросил об этом нашего приходского ксендза. «Все мы грешники», – ответил мне ксендз. И он наверняка прав. Конечно, встречаются и у нас женщины, которые ворчат в магазине: «Я себе отказываю в третьем ребенке, потому что мне не хватает на фрукты и одежду, а такая заводит себе восьмерых. Потом ее детей забирают в приют и содержат за счет наших налогов». Другие женщины говорят с завистью: «Этой-то хорошо. Балуется с разными парнями, сколько душе угодно, а волость ей еще подкидывает пособие. Баба и не собирается работать, как мы. Ходит словно королева, а мы тут вкалываем». Хочешь, чтобы я сделал об этом киносценарий или написал пьесу? Или описал своего друга лесничего, у которого никогда нет дров для кухонной плиты. Когда бы я к ним не приехал, его жена все время говорит об этом, а он обещает: «Мне ведь положена натуроплата дровами в лесу, завтра возьму трактор и привезу». Но не привозит, поскольку вечно занят чтением книг. В последнее время изучает Хайдеггера и Кьеркегора. В конце концов его жена разрубила доски, из которых он собирался сделать книжные полки, так что ему все же пришлось привезти прицеп дров. Мокрых, наполовину сгнивших. Что тебе еще рассказать, мой дорогой друг? Однажды у нас в деревне повесился двадцатилетний парень, сын богатых и набожных крестьян. Похоже, он влюбился без взаимности, и эта несчастная любовь привела его на чердак и надела петлю на шею. Представь себе горе и позор родителей, сына которых должны были похоронить в левом углу кладбища. Заплаканные, они пришли ко мне, чтобы я им как-то помог. Я отправился с визитом к ксендзу, захватив с собой трактат «О душевных болезнях» великого Эскироля, в котором этот замечательный врач утверждает, что каждое самоубийство является результатом психических нарушений, имеющих либо постоянный, либо временный характер. Ксендз старательно переписал текст Эскироля и поехал к епископу, а потом несчастного мальчика похоронили в месте, подобающем для христианина. Сейчас на могиле парнишки стоит прекрасный памятник, могу тебе показать, если хочешь… Нет, мой дорогой, вы любите демонстрировать собственные представления о деревне, драматические истории о бедных девушках с незаконнорожденными детьми, о страшных, в стиле девятнадцатого века, конфликтах во враждующих семьях польских Капулетти. А ведь ни одна девушка в моей деревне не выйдет замуж за того, кого ей выберут родители, она возьмет себе в мужья парня, которого полюбила или от которого забеременела. Пусть только тут какой-нибудь отец посмеет заикнуться сыну, что ему не нравится девушка, на которой тот собирается жениться, запретит ему хозяйничать в доме или не пообещает в недалеком будущем купить автомобиль. Он тут же останется один на этой земле. Ваши фильмы и передачи деревня воспринимает как сказания давно минувших дней. Для вас польское село является либо сосредоточием патриархальных, известных и примитивных добродетелей, либо клубком животных страстей. Между тем, по моим наблюдениям, здесь нет белизны, мрака и пурпура, а всего лишь серость и банальность. Конечно, не скрою, что я являюсь свидетелем и больших драм, которым Шекспир мог бы придать поистине огромные масштабы, но клянусь, ни одна из них тебя не заинтересует, поскольку она не влезает в вашу схему, пришедшую из девятнадцатого века. Ведь проигнорировал же ты историю о парнишке, которого хотели похоронить как собаку в левом углу кладбища? Мать этого мальчика могла бы стать новой Антигоной, а ксендз Креоном. А не приходит ли тебе в голову мысль, что эта беззаботная женщина, которая уже отдала восьмерых детей в приют, а сама ходит беременной в девятый раз, возможно, является современной Медеей? Медеей «страшно провинциальной»…