Скала - Питер Мэй (2012)

Фин смотрел на Гигса, разинув рот от удивления. Речь наверняка о ком-то другом! Он просто был пьян, но не плакал. А Гигс по очереди заглянул в лица всех, кто сидел вокруг огня:

— Кто-то из вас в тот год был на Скерре, так что знает, о чем я говорю. А для тех, кто не был, я повторю то, что сказал тогда. Что бы ни случилось на Скале, что бы ни произошло между нами, это останется здесь. Мы все будем помнить, но никто ничего никому не скажет. А если кто-то из присутствующих расскажет что-то хоть одной живой душе, он будет отвечать передо мной, а потом перед Создателем.

И никто не усомнился в том, что так и будет.

Огонь пожирал торф, и тени сидящих мужчин танцевали на стенах, как молчаливые свидетели ритуала клятвы. За кругом света стояла плотная, осязаемая темнота. Все присутствующие повернулись к Фину. Лицо его было бескровным, как выбеленная временем и непогодой кость.

— Он был сам дьявол, — произнес Гигс.

Фин нахмурился:

— Кто?

— Макиннес. Отец Артэра. Он делал с вами ужасные вещи в своем кабинете, за закрытой дверью. Все те годы, что помогал вам с учебой, — Гигс помолчал, набрал в грудь воздуха. Тишина забивала горло, не давала дышать. — Ты рассказал мне об этом в тот вечер, Фин. Вы с Артэром никогда это не обсуждали, никогда даже не упоминали. Но каждый знал, что происходит, от чего страдаете вы оба. Молчание объединяло вас. Вот почему ты был так счастлив тем летом: все закончилось. Ты покидал остров и мог больше никогда не встречаться с Макиннесом. Кошмар закончился навсегда. Ты никогда никому ничего не рассказывал: вынести стыд и унижение от того, что он с вами делал, было невозможно. Но ты собрался уезжать и мог оставить все это позади.

— А потом он сказал нам, что мы плывем на Скерр… — едва смог прошептать Фин.

Лицо Гигса было мрачным, тени подчеркивали его морщины.

— Ты думал, что все позади, и тут узнал, что придется провести с ним две недели на Скале. Бок о бок с человеком, который испортил твое детство! Бог свидетель, мы живем здесь как сельди в бочке. Может, он бы тебя и не тронул, но все равно был бы рядом круглые сутки. Для тебя это было немыслимо. Я прекрасно понимал тебя тогда и понимаю сейчас.

Веки Фина были опущены, и в то же время он впервые за восемнадцать лет смотрел на мир открытыми глазами. Всю взрослую жизнь его преследовало чувство, будто что-то находится рядом, на периферии зрения, но он никак не может это разглядеть. Теперь это чувство исчезло. Откровение Гигса принесло физическую боль: все мышцы Фина свело от напряжения. Как он мог все это забыть? Теперь вернувшиеся воспоминания переполняли его — так человек после пробуждения ясно помнит приснившийся ему кошмар. Пустота внутри заполнялась, под закрытыми веками прыгали картинки, как в старом, плохо снятом семейном фильме. Он чувствовал запах пыли от книг в кабинете мистера Макиннеса, вонь застарелого табачного дыма и алкоголя в его горячем дыхании у себя на лице. Чувствовал прикосновение его сухих, холодных рук, и от этого даже сейчас шли мурашки по коже. Фин вспомнил странного человека с непомерно длинными ногами, который все время вторгался в его сны после смерти Робби, как предвестник возвращения памяти. Этот человек молча стоял в углу его кабинета, наклонив голову, чтобы не задеть потолок, длинные руки торчали из рукавов куртки. И вот сейчас Фин наконец узнал его. Это был мистер Макиннес, с его отросшими седыми волосами и мертвым, затравленным взглядом. Как он не увидел этого раньше?..

Фин открыл глаза. По щекам бежали слезы, обжигая, как кислота. Он с трудом встал на ноги, добрел до двери, откинул брезент, и его вывернуло наизнанку. Он упал на колени; желудочные спазмы продолжались, пока он не начал задыхаться. Тогда его аккуратно подняли, помогли вернуться к очагу и накинули на плечи одеяло. Фина трясло, как в лихорадке, на лбу выступил пот.

Раздался голос Гигса: