С любовью, бывший - Алёна Снатёнкова (2020)

Да я такой и есть. У меня нет комплекса неполноценности. Я прекрасно знаю, какое впечатление произвожу на всех, у кого нет члена между ног. Я – Мамаев. Меня с детства воспитывали так, что я лучше всех и все мне обязаны. Кстати, некоторые члены семьи очень жалеют о таком, моём воспитании. Под словом «некоторые» я подразумеваю всех. Ну, кроме бабки. Она уж точно довольна своим поганцем, которому прощает большинство косяков.

Ещё в младших классах, когда одна жируха начала бегать за мной, я понял, как можно извлечь выгоду из своей ангельской физиономии. С тех пор и понеслось. Я взрослел, менялся. Улыбку, ради которой одноклассницы делали за меня уроки, сменились на трах в раздевалке. Уж не знаю, какой феромон был в генах отца, но бабы все время слетались на меня как пчелы на мед. Отличие было в одном, у пчел нет длинных ног, чтобы ещё в полете раздвигать их в разные стороны.

А потом появилась она.

Мартышка с дурацким именем Майя и неподходящей фамилией Аверина. Она, в отличие от своего однофамильца, который не умеет забивать голов, с первого паса попала в ворота. Она пульнула в меня мертвый мяч своего безразличия, отбить который, как мы все знаем, практически невозможно.

Бьюсь головой об руль, выбрасывая долбанные воспоминания из головы. Они за год, при помощи алкоголя уже должны были сдохнуть во мне. Я сам их хоронил под первый и последний косяк в моей жизни. До сих пор считаю это жесть каким символичным событием. Первые отношения, где я не просто беру то, что мне нужно, а именно отдаю без остатка – и первая дурь. Последняя затяжка – и смерть доброго Глебушки, который в лепешку расшибался за то, чтобы увидеть улыбку на лице Авериной.

Во мне тогда такой сукин сын проснулся, что даже мать родная не узнавала собственное отродье. И когда я в жопу послал её мечты о моём поступлении в Гарвард, она чуть с катушек не съехала. Верещала так, что земля дрожала. Сейчас вот честно, после моих слов об отъезде в Амстердам, её вой разорвал мне перепонки, а где-то на другом конце света случилось техногенное землетрясение по шкале в двенадцать баллов.

4. Майя.

– Стоять! – Как только я заканчиваю рассказывать о событиях моего утра, командует подруга, поднимая ладонь вверх. – Это, что у нас получается? Ты меня сегодня вечером кидаешь ради какого-то малыша, с которым тебе нужно познакомиться?

Еле сдерживаю себя, чтобы не засмеяться от такого обиженного тона Анфиски. Не, серьезно, в её голосе была слышна настолько детская ревность, будто чужой ребенок назвал её маму своей.

– Не ради малыша, а ради сестры. Ты ведь знаешь, что она к себе раньше никого не подпускала. А с этим Сергеем вон как всё серьёзно, раз они решили семьи свои перезнакомить. Значит, его разговоры о свадьбе не пустые слова. – Примирительно отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос был по максимуму убедительным.

Она громко отпивает кофе из бумажного стаканчика и начинает вертеть его в своих руках.

– Кто, вообще, свадьбой может шутить? Что за бред?

– Те, кто хочет побыстрее залезть в трусы и не такое могут сказать.

Видимо, я говорю слишком резко, потому что девушка, сидящая напротив, сразу меняется в лице.

А что не так? Разве такого не бывает? Разве мои слова обман? Ничего подобного. Мужики, вообще, по своей сути – гады полные. Они не замечают преград, не видят границ, прут напролом, ради цели, которую себе поставили несколько секунд назад. И им плевать, что будет с девушками, когда они в своем черном блокнотике поставят ещё одну галочку. И как раз слова, главное, их оружие. Снаряды летят в нашу сторону, оглушая настолько, что мы, не видя зла, протягиваем руку, и идем вслед за мнимыми спасателями.

– Пфф. И какой в этом смысл? Сидеть, придумывать слезливые признания, ради пятиминутного акта?

Только эта девушка могла секс – актом назвать.