Эля дома - Ali Beisenov, Julia Beisenov (2021)

Настала пора уходить. Я попросила у мужа еще минут десять, понимая, что время за хвост не поймать и уйти все же придется. Мне захотелось остаться с Элей наедине. Стало казаться, что так и не успела побыть с ней по-настоящему, по-домашнему и я совсем не готова уходить от нее сейчас. Чтобы подойти к ней хоть немного ближе, предложила поиграть в "ехали на бочке". Я легла на ковер, посадила Элю к себе на живот и взяла ее за ручки. "Ехали на бочке, ехали по кочкам, в ямку бух!" На слове "бух" я садилась и медленно роняла Элю на пол, держа ее за руки. С каждым разом ей нравилось все больше, и на каждом "бух" мы встречались взглядами и пару секунд смотрели друг на друга неотрывно. Это трогало до глубины души.

Возвращаться в группу Эля отказалась. Нет, и все тут, никуда она не пойдет. Мы договорились, что последний раз сыграем в "Кочки", и потом Эля вернется к детям. С тяжелым сердцем начала объяснять ей (никчемное слово, придуманное взрослыми, чтобы скрыть за ним свои отговорки. Умный взрослый "объясняет", а ребенок, как настоящий умница, должен "всё понять". Было так тошно от этого ощущения), что сейчас Эля пойдет играть к ребятам, а Юля и Алик улетят на самолете делать документы. И потом Юля и Алик обязательно прилетят к Элечке опять. После чего Эля покивала и послушно пошла в группу. Я обняла ее на прощанье, уже не в силах сдержать слёз. И когда закрылась за ней дверь группы, отошла к окну – ревела и не могла остановиться, чувствуя себя предателем. Что ей наши самолеты и документы? Она чувства времени пока не имеет и, наверно, будет ждать нас завтра, и послезавтра, и так изо дня в день, а потом перестанет. Забудет нас. Останется только еще более глубоко укрепившееся чувство разочарования во взрослых.

Мы поехали во Владивосток. Алик утешал меня, уверяя, что ей будут показывать наши фотографии и она нас не забудет. Говорил, что скоро мы снова приедем. И я прикидывала, сколько времени займет сбор документов, потом ожидание даты суда, а возможно, и дополнительные запросы, и понимала – нескоро. Такое тяжелое расставание показало мне, насколько я настроилась на этого ребенка. Ложка мёда в бочке дегтя. Я остро почувствовала эту привязанность. Мне нужна именно эта Эля, настоящая и разная, а не та радостно улыбающаяся на фотографиях девочка. Именно эта Эля – моя!

Поздним вечером мы встретились с Надей, дочкой Таи. Планировали погулять, но из-за дождя пришлось сидеть в номере гостиницы. Алик раздобыл где-то чай с выпечкой, и мы провели теплый вечер. Надя удивительная. Но чувствовалось маленькое "нечто", которое все еще стоит между нами, что-то близкое к слову ревность. Было ощущение, что она настороженно "следит" за нами, готовая в любой момент броситься "спасать" Элю. Надя славная, и к нам она дружелюбно относится. И мы ей как будто нравимся. И она желает нам, чтобы все у нас получилось. Но пока как-то вот так.

Уезжать мне было тревожно во всех отношениях, но деться от этого было некуда.

3-е апреля. Приморский край, день пятый и возвращение.

Снег. Это было неожиданно после таких солнечных дней. В пятницу в 12 нам надо было уже быть в аэропорту. Наутро у нас был запланирован поход в Департамент образования, чтобы исправить в одном из документов неверное написание моей фамилии и гражданства Алика. Шлепать с багажом по снегу с грязью да на сильном ветру было тем еще развлечением. Пока добрались до учреждения, основательно промочили ноги. Там мы быстро всё уладили, вручили благодарственные конфеты и поехали в аэропорт. Такси еле ползло по заметенной дороге. Временами в лобовое стекло швыряло целыми охапками снега. Немного поволновалась: успеем ли. Добрались нормально, я переоделась в сухие вещи, и мы успели еще и закупить гостинцев: "Птичье Молоко" от "Приморского кондитера" – маме и копченую рыбу-нерку – папе.