Мой персональный миллионер - Ирина Шайлина (2020)

Итак, дверь открылась. Не знаю, кого я ожидала увидеть. Жизнь меня редко сталкивала с людьми, которым по карману такие автомобили. Моей первой мыслью было «он слишком красив». Уже потом, проанализировав, я поняла, что не столько красив, сколько… ухожен. Прическа — волос к волоску, даже двухдневная щетина на лице выглядела ухоженной. Я вспомнила, что последний раз была на маникюре за две недели до родов, а сейчас просто обрезаю ногти под ноль, чтобы нечаянно не поцарапать Соньку. Что мои волосы собраны в незамысловатый пучок, и, возможно, я сегодня и не расчесывалась. Не могу вспомнить… На джинсовой коленке пятно. А на этом владетеле газет и пароходов — ни пылинки. Да ещё и смотреть на него приходится снизу вверх — мало того, что высокий, так ещё и на ступенях стоит.

Пикнула и успокоилась сигнализация. Мужчина недоуменно озирался, не понимая, что, собственно, заставило её надрываться. Меня, с пятном на коленке, он в расчет не брал.

— Хмм, — привлекла я к себе его внимание.

Мужчина соизволил на меня посмотреть. Во-первых, я чётко осознала, что драться он не полезет хотя бы из страха испачкаться. А во-вторых, что у него неправдоподобно синие глаза. Хоть сейчас, блин, это аполлонище в рекламный блок. Зубную пасту рекламировать или, лучше, дольчегаббановские трусы. Фигура у него что надо. Мне на свою тоже грех жаловаться, даже после родов. Но я находила миллионы и миллионы причин для… ненависти. Да, его такого чистого и благополучного, настоящих проблем не нюхавшего хотелось ненавидеть. За все то, что у него есть, а у меня нет. Раньше я к классовой ненависти предрасположена не была, а теперь вполне понимала наших прадедов, с вилами шедших на царскую армию. М-да.

— Это вы? — наконец, спросил он. — Что-то случилось?

— Я. Понимаете, ваша машина третий день мешает мне завозить коляску в подъезд. Поэтому я немного над ней… надругалась.

Мужчина вопросительно приподнял брови, посмотрел на свою машину — видимых повреждений не обнаружил, потом перевёл взгляд на коляску, стоявшую за моей спиной. Сонька, которая успокоилась под вопли сигнализации, решила, что сейчас самый подходящий момент для соло, и, собственно, солировала. У меня налилась молоком грудь — последнее кормление было уже давно. Сонька плакала, я с тоской чувствовала, как мой лифчик намокает все больше, а мужчина думал.

— И правда, — наконец, согласился он. — Я, знаете, даже не заметил, простите. С парковкой в этом дворе проблемы.

Он спустился со ступеней, прошёл мимо, обдав меня чуть заметным запахом дорогой туалетной воды. Я констатировала, что и без ступенек он гораздо выше меня, а во мне — метр семьдесят три, я со многими мужчинами была вровень, особенно на каблуках. Сейчас у меня старые кроссовки, и ростом я похвастать не могла. Двигатель завёлся, я откатила коляску в сторону. Минута — и проезд свободен. Я отвоевала свой пандус, а мужчина припарковался чуть ли ни на детской площадке. Ничего, за площадку буду воевать в следующем году, в этом пусть стоит.

Я только вкатила коляску в подъезд, как он догнал, а потом и обогнал нас широкими шагами. Вызвал лифт, даже подождал. В кабинке лифта нам с коляской было тесновато. Я отводила взгляд, чтобы нечаянно не посмотреть на него. Смотрела на его живот, вполне себе нейтрально, почти в коляску. Сонька закряхтела, мужчина поморщился. Я не поинтересовалась, на какой ему этаж, и поэтому очень удивилась, когда он вышел с нами на шестом. Открыл дверь напротив моей квартиры.

— Мы что, соседи? — я растерялась.

— Видимо, да, — равнодушно бросил он.

Дверь в его квартиру — в его благополучную жизнь — открылась и закрылась, а я все так же стояла. Затем вопли запертого в квартире Сатаны и мокрый лифчик вернули меня на грешную землю. Я вздохнула и отперла свою дверь.

Глава 2. Герман