Потерянные души - Дин Кунц (2010)

Птицы расхаживали по траве, покачивая головами. По большей части темно-серые, некоторые пестрые, совсем редко – грязно-бурые.

Фрост с удивлением узнал, что почти все голуби живут здесь круглый год, хотя какая-то часть и улетает на юг. Он-то думал, что зиму в Монтане могут пережить только совы, орлы, индюшки, фазаны и тетерева.

Он провел только три дня в Рейнбоу-Фоллс и окрестностях, но уже пришел к выводу, что даже в начале октября ночи здесь холодные.

Хотя светящееся табло на здании Первого национального банка показывало, что температура воздуха – пятьдесят шесть градусов[18], Фросту казалось, что день гораздо холоднее. Одетый в джинсы, лыжную куртку и ботинки на толстой подошве, он сожалел об отсутствии кальсон. Несмотря на фамилию[19], если б ему предложили на выбор мизерную пенсию и лачугу в теплых краях или большую в паре с дворцом в снежной стране, он бы без малейшего колебания остановился на первом варианте, соглашаясь на рис, бобы и жаркое солнце.

Но в свои тридцать пять лет он сомневался, что доживет до пенсии. И могло статься, что ему бы крупно повезло, если бы ближайшие дни не стали для него последними.

Но в любом случае преклонный возраст манил его не больше, чем жизнь в ледяном замке. Судя по тому, куда катилась эта страна, большинству людей ждать золотых лет в будущем не приходилось.

Фрост уже пять минут делал вид, что голуби завораживают его, когда, наконец, на дорожке появился Даггет. Он ел мороженое на палочке.

Общего у них двоих было больше, чем различий, и обоим нравилось подкалывать друг друга. Даггет прекрасно себя чувствовал и в Монтане, и в Ки-Уэсте, и подчеркивал сей факт, шагая по парку в рубашке с короткими рукавами.

Рядом со скамейкой Фроста стояла урна, и Даггет остановился рядом с ней, чтобы, покончив с мороженым, которого оставалось не так уж и много, бросить в урну палочку и бумажную салфетку.

Рядом никого не было, поэтому Даггет спросил: «Ты не замерз?»

– Думаю, день становится теплее.

– Я тоже. Утреннее сканирование что-нибудь выявило?

– Активность выше, чем обычно, – ответил Фрост, имея в виду переговоры копов по радио.

– Да. И все только по делу, никакой болтовни. И что за код они теперь используют?

– Не знаю. Попытался разобраться с ним на моем ноутбуке. Расшифровать пока не удалось.

– Получается, что на этот раз сигнал поступил верный.

К сожалению, информация, на основании которой началось это расследование, ни в малейшей степени не подсказала им, что происходит в Рейнбоу-Фоллс. Речь шла лишь о том, что грядет что-то серьезное.

– Чиф Хармильо в постоянном движении. Больница. Начальная школа. Средняя школа. Ресторан и ночной клуб на выезде из города. Не понимаю, как это связано с его работой.

Они поставили на служебный автомобиль Хармильо транспондер, который через спутник передавал сведения о местонахождении машины на сервер компании, оберегающей автомобили от угона, а уж с сервера Фрост скачивал – если по-честному, крал – эти сведения в свой ноутбук.

По парковой дорожке катил на скейтборде мужчина средних лет. С нечесаной бородой и конским хвостом, перехваченным синим проводком. В штанах цвета хаки, в двух надетых одна на другую фланелевых рубашках, шапке-чулке. Даже не глянув на них, проехал мимо.

– Всего лишь лузер? – спросил Даггет.

– Определенно, всего лишь лузер.

– Я не могу отделаться от мысли, что нас вычислили.

– Почему? – спросил Фрост. – Твою комнату обыскали или что?

Даггет бросил в урну палочку от мороженого и салфетку.

– Причины вроде бы нет. Но какое-то неприятное чувство… Не могу объяснить.

Фрост и Даггет были агентами ФБР, но особыми агентами, о которых не знал даже Директор бюро. В официальных бумагах Бюро их фамилии нигде не упоминались.

– Лично я думаю, что нами никто не интересуется. И собирался предложить начать работать в паре, если ты, конечно, не против.