Планировщики - Онсу Ким (2019)

– Итак, ты вытащила меня из дома Парикмахера. Может, ты и мой нож… тоже забрала? – сконфуженно спросил Рэсэн.

Мито наградила его ледяным взглядом. “Почему я вдруг подумал о ноже Чу?” Собственный вопрос Рэсэну и самому показался странным.

– С Парикмахером я разберусь. Тебе предстоит другое дело, – решительно сказала Мито. И с этим ушла на кухню. За ней поспешила и косоглазая.

Из кухни доносились голоса трех женщин, смех. Каждая предлагала свой рецепт рисовой каши. Через некоторое время появилась Миса с тарелкой. Мито и косоглазая, очевидно собравшись на улицу, надели пальто. Когда косоглазая обувалась в прихожей, Мито подошла к Рэсэну и прошептала:

– Не бери в свою чугунную башку всякую чепуху. От этого один только вред. Ешь кашу и спи. Спи, пока не скажу, что дальше делать.

И Мито с косоглазой ушли. Миса, зачерпнув ложкой кашу, подула на нее и поднесла ко рту Рэсэна. Он рассеянно смотрел на рис, от которого поднимался густой пар, потом глянул на Мису. Она придвинула ложку ближе: ешь. Рэсэн позволил втолкнуть кашу себе в рот, проглотил. Горячая рисовая жижа, первая еда за пять дней, была восхитительна на вкус. Съев все до последней рисинки, Рэсэн заснул.

Как и велела Мито, он спал. Спал и видел сны, а проснувшись, съедал кашу, приготовленную Мисой, и снова засыпал. И хотя он только и делал, что спал, но, проснувшись, тут же впадал в дремотное состояние. Рэсэн заподозрил, что, может, ему подмешивают снотворное в кашу. Или снотворное в воде, или оно в ложке, или оно вон в той вазе с цветами, или в теплых солнечных лучах, падающих на кровать. Съев кашу, засыпал, приняв лекарство, засыпал, и даже во сне он засыпал.

По вечерам приходила Мито, меняла повязки, обрабатывала раны. И делала уколы. В те вечера, когда Мито не появлялась, этим занималась косоглазая.

– А ты чего влезла в эту историю? – спросил как-то Рэсэн, когда девушка бинтовала его.

Она не ответила.

– Это тебе не игры. Ты же можешь умереть.

Косоглазая с силой стянула бинт и завязала. Рана нещадно разнылась, да так, что Рэсэн застонал от боли.

– У всех есть мотивы, не только у тебя. Так что не ерепенься и не изображай тут крутого, – сказала косоглазая, сгребая грязные бинты.

Верно. У всех есть мотивы. У Старого Енота, у Чу, у Мохнатого, у Мито, у Парикмахера, даже у Хана. Этими мотивами они питают свой гнев, свою ненависть, из-за этих мотивов уничтожают друг друга. И каждый думает, что справедливость на его стороне, что травма дает ему право. Но дает ли? “Черт, что за чушь лезет в голову! Ты же тоже такой, как все эти черти”, – с насмешкой одернул себя Рэсэн.

Иногда, проснувшись, он обнаруживал, что Миса и изодранный Винни-Пух устроили из его живота площадку для игр. В точности как Лампа и Пюпитр, которые предпочитали спать так, чтобы касаться его бедра или спины.

– Разве ты не слишком взрослая для кукол? Почему бы тебе не увлечься чем-нибудь другим?

– А чем? – спросила Миса, поглаживая истерзанного медведя.

– Например, заведи кошку. С кошкой чувствуешь себя счастливее.

Миса покосилась на него, задумалась. Покачала головой:

– Нет, ни кошку, ни собаку я не хочу. Они умрут раньше, чем умру я. Не смогу по-настоящему подружиться с теми, кто умрет раньше меня. А Винни, если его время от времени штопать, проживет дольше меня. – Миса потрясла престарелым медведем.

– А почему ты ничего не спрашиваешь?

– А что спрашивать?

– Да что угодно.

– Так ведь если я что-то и знаю, особо ничего изменить не могу. Поэтому и делаю вид, будто ничего не знаю, – о том, что изменить не могу. А еще когда постоянно притворяешься, будто ничего не знаешь, то и на самом деле перестаешь знать. – Миса рассмеялась.

Все это время Винни-Пух тряс головой над животом Рэсэна.

– Ты читала рассказ писателя Комдори “Любопытный белый медведь”? – спросил Рэсэн.

– Это известный писатель?