Royals - Рейчел Хокинс (2016)

Это гораздо больнее, чем я думала, и, когда Майлз смотрит на меня, сдвинув брови над зелеными глазами, я чувствую, как в груди что-то рвется.

– Я возвращаюсь в Америку, в обычную школу, – торопливо продолжаю я. – А ты поступишь… ну, не знаю… в университет, где все ходят в полосатых галстуках и плюют на нищебродов.

– Меня, вообще-то, туда не приняли, – замечает Майлз, и я натянуто смеюсь и качаю головой, а потом говорю:

– Не надо. Не шути, когда я пытаюсь…

А что я пытаюсь сделать? Порвать с ним? Мы никогда и не были парой, и один поцелуй ничего не изменит.

Я придвигаюсь ближе, запрокидываю голову и легонько целую его в щеку. За спиной Майлза я вижу бюст одного из предков Алекса, а вдалеке слышится мерное тиканье старинных часов в коридоре.

– Ничего серьезного не было, – говорю я, отодвигаясь. – Просто… элемент летних каникул в этом странном мире. У тебя уже и так достаточно неприятностей, поэтому давай поставим точку, хорошо?

Майлз смотрит на меня. Такое ощущение, что я вижу, как восстанавливается незримая броня, которую он носит бóльшую часть времени. Тепло покидает глаза, челюсти сжимаются, спина распрямляется.

– Если ты так хочешь, – наконец произносит он.

Не хочу – но что я могу поделать? Один поцелуй и странные, поддельные свидания не стоят того, чтобы ради них он портил свою жизнь. И у нас всё равно нет никакого будущего. Насколько я понимаю, мы оба слегка увлеклись, изображая роман, и из-за этого решили, что он настоящий.

Но когда Майлз шагает по лестнице, не оборачиваясь, мне вдруг становится очень больно. И эта боль кажется абсолютно настоящей.

Глава 35

Дома, во Флориде, адски жарко.

Отчасти мне это нравится – я люблю нежиться на солнце, вдыхать соленый воздух, любоваться яркими цветами. Первые несколько дней я так и делаю. Я отдыхаю после перелета, лежа на покрывале на заднем дворе и наблюдая, как по листьям пальм бегают крохотные ящерки. Я густо мажусь кремом от загара, и запах кокоса напоминает, что я дома, что всё случившееся в Шотландии ушло в прошлое.

Конечно, рамками прошлого оно не ограничивается – приготовления к свадьбе, которая состоится в декабре, идут полным ходом. А значит, мне придется вновь столкнуться с тем, что осталось в Шотландии. У нас с Элли всё в порядке – по крайней мере, хоть здесь проблем нет – но я опять встречусь с семейством Алекса. С Себом.

С Майлзом.

И от этого больно по-прежнему. До моего отъезда мы не разговаривали, и, пусть даже у меня благодаря Шербету есть его мэйл, я не стала рисковать. Всё так запуталось, что, по-моему, лучше уж не усложнять. Я думала: может быть, когда я уеду, Майлз восстановит свое положение во дворце, а к моменту свадьбы летние события уже утратят остроту.

Наверное, я выдаю желаемое за действительное.

Иза сказала, что в блогах только об этом и писали. После возвращения я даже не осмеливалась выходить из дома, потому что боялась обнаружить свое лицо на всех обложках.

Просто удивительно, как королевская семья обыграла инцидент на матче. Судя по тому, что рассказала мне Иза, эта история хранит следы когтей Глиннис. Нигде нет ни слова о том, что Себ признался Элеоноре в любви. Алекс ударил брата, потому что он якобы бросил тень на мою репутацию. Меня выставили этакой распутницей, которая внесла разлад в ряды Мародеров, и, хотя Майлз и Себ вообще-то не ссорились – ну, если серьезно – наверное, итоговый результат в любом случае был бы тем же самым.

Первые несколько дней после возвращения из Шотландии я в основном сижу на заднем дворе или в своей комнате и болтаю с Изой (и – да, прошу ее читать блоги). Мне слишком страшно выходить. Здесь, в Пердидо, папарацци никогда нас не беспокоили, но это было до того, как я попала в историю, и теперь каждый раз, лежа во дворе, я боюсь услышать щелканье фотоаппаратов. На всякий случай я даже загораю в одежде, а не в купальнике.