Сфера - Дэйв Эггерс (2014)

Зал оказался величественный, на верхнем этаже «Викторианской Эпохи» — эпические виды, стеклянный потолок. Мэй вошла, и ее приветствовала почти вся Бригада 40 — команда новаторов, которые изо дня в день оценивали новые проекты «Сферы» и открывали им зеленую улицу.

— Привет, Мэй! — произнес чей-то голос, и она отыскала источник — прибыл Эймон Бейли, устроился на другом конце длинного зала. В фуфайке на молнии, рукава закатаны выше локтя; Бейли эффектно ступил в зал и помахал Мэй — а также, понятно, всем, кто смотрит. Мэй предполагала, что зрителей будет много — и она, и вся «Сфера» квакали об ивенте уже не первый день. Глянула на браслет: в данную минуту 1 982 992 человека. Невероятно, подумала она, и ведь будет еще больше. Мэй перешла поближе к середине стола — показать зрителям не только Бейли, но и почти всю Бригаду, их комментарии, их реакции.

Уже сев — пересаживаться поздно, — она сообразила, что не знает, где Энни. Оглядела сорок лиц, но Энни не нашла. Выгнула шею, не отводя объектива от Бейли, и наконец ее разглядела — за сфероидами, что стояли у двери в два ряда, на случай, если нужно будет потихоньку уйти. Энни явно ее заметила, но виду не подала.

— Так, — сказал Бейли, широко улыбаясь сразу всем. — Пожалуй, надо приступать, раз уж мы здесь, — и тут глаза его на краткий миг задержались на Мэй и ее камере. Очень важно, сказали Мэй, чтобы все выглядело естественно, будто Мэй и ее аудиторию пригласили на абсолютно проходное совещание. — Привет, высокое собрание, — сказал Бейли и глянул в окно. — Это каламбур. — Сорок мужчин и женщин улыбнулись. — Так. Несколько месяцев назад мы все познакомились с Оливией Сантос, очень храбрым и дальновидным законотворцем, которая вознесла прозрачность на новый — я бы даже сказал, высший — уровень. И вы, вероятно, заметили, что на сегодня более двадцати тысяч других руководителей и законодателей по всему миру последовали ее примеру и поклялись совершенно прояснить всю свою жизнь на службе государству. Это вселяет в нас большие надежды.

Мэй проверила на браслете, как смотрится кадр. Камера целилась в Бейли и в экран у него за спиной. Уже сыпались комментарии — зрители благодарили Мэй и «Сферу» за возможность присутствовать на совещании. Один сравнил зрелище с наблюдением за Манхэттенским проектом. Другой помянул лабораторию Эдисона в Менло-Парке около 1879 года.

— Эта новая эра прозрачности, — говорил между тем Бейли, — смыкается и с другими моими идеями касательно полной демократии, которой могут способствовать технологии. Я сознательно прибегнул к слову «полный», поскольку наша работа над прозрачностью может привести к созданию правительства, ответственного перед гражданами целиком и полностью. Как вы знаете, губернатор Аризоны прояснила всю свою администрацию — это следующий шаг. В ряде случаев, даже с прозрачным выборным деятелем, мы наблюдали закулисную коррупцию. Прозрачного чиновника использовали как подставное лицо — он скрывал кулуары от взоров общественности. Но я думаю, что скоро наступят перемены. Чиновники и целые администрации, которым нечего скрывать, станут прозрачными в течение года — по крайней мере в нашей стране, — и мы с Томом предоставим им большие скидки на необходимое оборудование и серверные мощности.

Все 40 жарко захлопали.

— Но это лишь половина битвы. То есть — избранники. А что же другая половина — наша половина, избиратели? Что же наше поголовное гражданское участие?

За спиной у Бейли появилась картинка — пустой избирательный пункт в каком-то безлюдном школьном спортзале. Картинка распалась на множество цифр.