Гроzа - Наталья Андреева (2019)

Подошел автобус. Катерина села на последнее сиденье и отвернулась к окну. Мимо проплыл Калинов: магазины с иголочки и жилые дома, вот уже не один десяток лет требующие капитального ремонта. Спутниковые антенны на крышах бараков и в окнах потертых панельных хрущоб, пирамидальные тополя, после обязательной весенней стрижки наголо обросшие тонкими, по-детски наивными волосками-ветками, которые нелепо и жалко смотрелись на сморщенных старческих шеях тополиных стволов. Заросшие травой спортивные площадки, на которых ржавели турники. И, наконец, частные дома, богатые вперемешку с бедными, непримиримые враги, и так до скончания времен.

Их дом был последний и стоял на отшибе. Соседка у Мельничихи была всего одна, и они не ладили. Тетя Клава считала Мельничиху богачкой, особенно после того, как ее дочь вышла замуж за Тихона Кабанова, и завидовала. Мстила по мелочи: «забывала» передать извещение, оставленное для соседки почтальоном, поставила нужник со стороны Мельничихи да выливала туда же помои. Но в лицо улыбалась и говорила:

– Какая же у тебя дочка красавица! Дай бог ей здоровья!

А в спину шипела:

– Бесплодная твоя Катька. Это ей в наказание.

В наказание за то, что живет богато, лучше многих.

Все это Катерина знала, но внимания старалась не обращать. От автобусной остановки Катерина шла к маминому дому минут десять. Чемодан был тяжелый, но зато, слава богу, улица к вечеру опустела. У калитки Катерина поняла: что-то не то. В мамином доме было удивительно тихо. Хотя дверь открыта. Значит, в доме кто-то есть. Вечером мама обычно копалась на участке, воспользовавшись тем, что спала жара, и накидывала на дверные петли замок. Сейчас замка не было.

– Мама, ты где?! – крикнула Катерина.

Она оставила чемодан на крыльце и с бьющимся сердцем вошла в дом. Мать сидела в передней, бессмысленно глядя в одну точку. Словно застыла. Рот исказила судорожная гримаса.

– Мама, – позвала Катерина. – Что с тобой?

Она уже обо всем догадалась. Мать и раньше была с чудинкой. Недаром Мельничиху называли ведьмой. Она умела уходить в себя, не слыша и не видя ничего, кроме одних только ей ведомых знаков, по которым определяла будущее. Похоже, что на этот раз мать также ушла в себя и заблудилась. Или просто не хотела возвращаться в реальность.

«Ей сказали», – подумала Катерина и кинулась к столу. Мамин телефон был отключен. Неужели ей позвонили? Мать, хоть и была еще не старой женщиной, ровесницей той же Кабанихи, социальные сети не жаловала и никогда в них не зависала. Вообще с инетом у Мельничихи отношения были сложные, и телефон допотопный, кнопочный. Но ей могли позвонить и рассказать о том, что натворила ее дочь.

– Мама! – Катерина попыталась ее растормошить. – Скажи мне хоть что-нибудь! Где у тебя болит? Кто тебе звонил? Или, может, приходил кто-нибудь? Почему ты молчишь, мама?!

Но мать не отвечала и не выходила из ступора. Глаза ее по-прежнему бессмысленно смотрели в одну точку. Наконец Катерина сдалась и вызвала «Скорую».

Приехавший врач долго мялся, но потом все-таки сказал:

– Я не психиатр, но похоже на кататонию.

– А что это? – с опаской спросила Катерина.

– Разновидность шизы. Она в ступоре, хотя мышцы в тонусе. Ее надо в психиатрическое отделение.

– Но почему? – в отчаянии спросила Катерина. – Что с ней случилось?

– Похоже, стресс, – пожал плечами врач. – Посттравматический синдром. В общем, мы ее забираем.

– Я поеду с ней!

– А смысл? Все равно она вас не видит и не слышит. Ее теперь надо через зонд кормить.

– А когда это пройдет?

Врач отвел глаза. Был он еще очень молод, только-только из ординатуры, но, похоже, не торчал целыми днями в инете. Потому что с Катериной разговаривал нормально, без всяких сальных намеков и не раздевал ее глазами, ища пресловутую родинку. Просто у него еще было мало опыта, и он боялся выдать свое волнение. А вдруг диагноз ошибочен?