Одна откровенная ночь - Джоди Малпас

Миллер смотрит на него и на короткое мгновение наступает тишина. А потом он переводит взгляд на меня, и в нем плещется нежность.

— Я никогда не позволю себе что-то меньшее, чем поклонение тебе.

— Знаю.

— Каждый раз, касаясь тебя или твоей души, я буду оставлять неизгладимый след в этой прекрасной головке навсегда и навечно.

Я улыбаюсь.

— И это тоже.

Миллер хватает письмо и бросает его в сторону, затем берет меня за руки и смотрит в глаза.

— Я не могу поверить, что ты у меня есть.

Внезапно понимаю, что Миллер произносит написанные им же слова и делаю глубокий вдох, желая остановить его, сказать, что это совсем не обязательно, но замолкаю, когда он кончиками пальцев касается моих губ.

— Оливия Тейлор — ты моя душа. Свет. Причина, по которой я дышу. Никогда в этом не сомневайся. — Его челюсть напряжена, и хотя это сокращенная версия письма, слушая его признание, я еще сильней в нем убеждаюсь. — Молю, будь навеки моей. — Он достает из кармана маленькую коробочку. — Ибо обещаю, что я твой.

Несмотря на то, что я стараюсь не сводить с него глаз, чтобы не испортить момент, мой взгляд устремляется к крошечной подарочной упаковке. Мне любопытно. Когда он берет меня за руку и кладет по центру ладони коробочку, я наконец-то отрываю взгляд от загадочной кожаной упаковки и смотрю на него.

— Это мне?

Миллер медленно кивает и садится на корточки, я вторю ему.

— Что это?

Он улыбается, и появляется намек на его столь редкую ямочку.

— Мне нравится твое любопытство.

— Должа ли я ее открыть? — Пальцы тянутся к губам, и я покусываю кончик большого пальца. Меня переполняют всевозможные эмоции, мысли и чувства.

— Видимо, я единственный мужчина, который может утолить твое неуемное любопытство.

Я непринужденно смеюсь, переводя взгляд с коробки на задумчивого Миллера.

— Ты возбуждаешь это любопытство, Миллер, так что мое здравомыслие зависит от того, удовлетворишь ли ты его.

Он заражается моим весельем и кивает на коробочку.

— Открой ее.

Пальцы дрожат, эмоции бьют через край, когда я поднимаю крышку. Осмеливаюсь взглянуть на Миллера и вижу, что взгляд его синих глаз сосредоточен исключительно на мне. Он напряжен. Нервничает. Это состояние передается мне.

Медленно тяну крышку. Дыхание перехватывает. Кольцо.

— Это бриллиант, — шепчет он, — твой камень-талисман.

Я с трудом сглатываю, пробегая взглядом по толстому ободку, который венчает бриллиант в форме овала, окруженный с двух сторон камнями в форме слезинок. Камни поменьше разбросаны по ободку и красиво сверкают. Кольцо отделано белым золотом так, что каждая инкрустированная часть кажется отделенной. Никогда не видела ничего подобного.

— Антикварное? — спрашиваю, переводя взгляд с одного совершенства на другое. Смотрю на него. Он все еще нервничает.

— В стиле модерн, если быть точным.

Улыбаясь, удивленно качаю головой. Он как всегда педантичен.

— Но это кольцо, — решаюсь произнести очевидное. После сегодняшнего Центрального парка, эмоционального накала и письма Миллера, кольцо повергает меня в шок.

Внезапно коробка исчезает, отложенная в сторону. Он перемещается на спину и, взяв меня за руки, притягивает к себе, пока я не встаю на колени между его бедер. Опять опускаюсь на корточки и, затаив дыхание, жду его слов. Вне всяких сомнений они проникнут так же глубоко, как и взгляд кристально синих глаз. Он поднимает коробку и держит ее между нами. Блеск, исходящий от изысканного украшения, ослепляет.

— Вот этот, — он указывает на бриллиант в центре, — олицетворяет нас.

Я закрываю ладонями лицо, не желая, чтобы он вновь увидел слезы, появляющиеся на глазах, но мое уединение длится недолго. Взяв мои руки, он опускает их мне на колени, неспешно кивая головой в знак понимания.