Однажды во Франции - Кэрол Вайер

— Не бойся. Прошлое уже не изменить. Все осталось позади. Вот, что имеет значение. Ты должна вернуться вместе со мной.

— Но я отсутствовала слишком долго.

— Это уже не важно.

— Ты уверена?

— Я это знаю.

Ханна опустила голову и прикусила губу. На мгновение она стала похожа на подростка, которого помнила Брайони, сосредоточенного на трудном домашнем задании или приклеенного к отрывку из книги. Брайони хотелось узнать все подробности ее жизни, познакомиться с семьей, провести несколько часов в ее обществе, снова узнать ее, но сейчас был не тот момент. Гораздо важнее было сейчас навестить родителей. Она молча ждала, чувствуя, как в ушах стучит пульс. Решение оставалось за Ханной. Люди проносились мимо них как в тумане. Брайони никого не замечала. Наконец, Ханна подняла голову.

— Окей. Давай сделаем это. Поедем и навестим маму и папу.

* * *

Брайони легонько постучала в дверь кабинета отца. Ее мать была поглощена книгой, очки для чтения сидели у нее на носу. Перед ней стоял старый фарфоровый чайный сервиз и многоярусная тарелка с кексами, каждый из которых был украшен розовой и белой глазурью. Каждый год она пекла маленькие пирожные специально на день рождения Ханны. Отец дремал в кресле, прикрыв колени клетчатым одеялом. Его лицо было выбрито, волосы причесаны, и он был одет в чистую рубашку. Мать подняла глаза, ожидая увидеть Брайони, и слова замерли у нее на губах, когда она заметила женщину, стоящую у двери. Она посмотрела в серые глаза, так похожие на ее собственные, и на глаза Брайони.

— Ханна, — прошептала она. Ее дрожащие руки выпустили книгу, и она с грохотом упала на пол. Брайони отошла в сторону, пропуская сестру в комнату. Ее мать одним быстрым движением встала и, пошатываясь, подошла к дочери, обняла ее, затем отстранилась, чтобы посмотреть на нее, а затем снова притянула к себе.

Ее отец, разбуженный тихими рыданиями, открыл слезящиеся глаза. Он сильно прищурился.

— Это ты, Ханна? — спросил он пронзительным, дрожащим голосом.

Ханна отпустила мать, пересекла комнату и опустилась на колени рядом с креслом отца. Она поцеловала его в макушку, и его глаза загорелись.

— Да, — ответила Ханна. — Да, папа. Это я, Ханна.