Пропавший - Мэри Торджуссен (2017)

Автобусная остановка находилась в центре города, и водитель даже не удостоил меня взглядом, когда я поднялась в салон. Я подумала о маме, дожидавшейся меня в новой квартире. Точного времени своего приезда я ей не назвала. Сказала, что не хотела бы никуда торопиться в этот самый первый день. Я знала: она непременно что-нибудь приготовит для меня. Вероятно, одно из тех блюд, которые я любила в молодости. И моя постель окажется безукоризненно застеленной, свет будет чуть приглушенным, как мне это нравилось. Конечно, мама попытается обнять меня, но я отстранюсь от нее. Моя кожа стала чувствительной от постоянной чесотки (еще одна причина, почему я противилась ее визитам ко мне), а нервы были так напряжены, что я опасалась просто рассыпаться на части от любого прикосновения.

На станции в такое время народа было немного. Еще до выхода из тюрьмы, при одной из последних встреч с надзирательницами, мне предложили пропуск для бесплатного проезда по железной дороге. Я сразу отказалась от него, вообразив взгляд кассира, когда протяну ему в окошко тюремный пропуск: любопытство, кто я такая и что натворила, если угодила за решетку. Невыносимо. Я заявила, что сама способна заплатить за билет – спасибо большое! И надзирательница посмотрела на меня как на умалишенную, хотя мне было плевать на это. Мама сохранила даже мой кошелек и прислала его мне в тюрьму незадолго до выхода оттуда. Теперь казалось странным держать в руках вещь из своей прошлой жизни. Создавалось впечатление, что она принадлежала кому-то другому.

На станции я достала из кошелька кредитную карту. Миновала целая вечность с тех пор, как я пользовалась ею, и на мгновение я испугалась, что забыла ПИН-код. К счастью, срок действия карты истекал только через год. Купив билет, я подошла к банкомату, чтобы снять немного наличных – первые деньги, которые я снимала за последние два с половиной года. Даже на ощупь хрустящие банкноты вызывали у меня необычные ощущения. Я купила сэндвич и пару журналов в дорогу, а потом вышла на платформу, стараясь держаться в стороне от пассажиров. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь попытался вовлечь меня в разговор.

В поезде я тоже села подальше от людей, положив холщовую сумку на соседнее сиденье, не позволяя никому расположиться рядом. Поездка показалась мне тихой, когда я очутилась далеко от шума и гвалта, царившего в женской тюрьме. Там почти невозможно было хотя бы ненадолго обрести покой, и вы, наверное, способны представить, в какое отчаяние меня это повергало. В вагоне вместе со мной ехали несколько человек, и почти все сразу вставили в уши наушники от своих телефонов. Меня это устраивало. Я пока не успела обзавестись собственным мобильником. Прежний полиция изъяла у меня в первый же вечер, а когда я о нем вспомнила, то находилась в камере, и мне его так и не вернули. Я надеялась, что мама сумела затребовать его, но, честно говоря, не могла быть уверена, поскольку почти ничего не запомнила из тех событий. Если постараться и блокировать что-то в памяти, то скоро ты забываешь об этом. Хотя на горьком опыте я убедилась, что некоторые воспоминания имеют свойство внезапно возвращаться к тебе, когда ты менее всего готова к ним.

Свой багаж я оставила в камере хранения на станции Лайм-стрит. Этой ночью мне ничего не должно было понадобиться из вещей. Утром мама отвезет меня туда, чтобы забрать сумку, а сегодня хотелось скинуть с рук долой все, что напоминало бы о тюрьме.

Я села в поезд до Уэст-Кирби, где и должна была поселиться. Вагон оказался переполнен, и я запаниковала, опасаясь встретить кого-то, с кем была знакома до суда, но потом сообразила, что в разгар дня мои потенциальные знакомцы находятся на своих рабочих местах. Тем не менее я расположилась в самом конце вагона и внимательно наблюдала за всеми, кто сходил с поезда или садился в него. Пока я не могла позволить себе роскоши расслабиться.