Оцепенение - Камилла Гребе (2020)

И к тому же – сто одиннадцать крон в час? Это просто смешно.

И даже унизительно.

Я достаю телефон.

Часть меня хочет включить его и позвонить матери, но что, если Мальте меня обнаружит? Я, конечно, проверил все настройки локации, но нельзя знать наверняка.

Раздумываю, протираю телефон в ладонях.

Если я разок только позвоню – всего одну минуту – смогут ли они меня выследить?

Я включаю телефон и проверяю сообщения.

Никто не пытался со мной связаться – ни мама, ни Александра, ни Лиам.

Отстой.

Вот насколько я был для них важен. Вот как много для них значил. И снова звучит этот злой голос в голове: «Ты ничто, Самуэль. Видишь, они счастливы, что от тебя отделались».

Проверяю «Инстаграм».

Жанетт выложила фотку в бикини. Одну руку она держит перед губами. Указательный и средний пальцы образуют букву V вокруг высунутого языка.

Триста восемьдесят лайков.

Мобильный пикает, и я смотрю на экран.

Сообщение от Ракель: «Спасибо за встречу. Если ты по-прежнему заинтересован, работа твоя. Звони, если решишь».

Пока я читаю сообщение, телефон снова пикает. Волосы встают дыбом, когда я вижу, что эсэмэс от Игоря.

«Тебе крышка» – написано там.

И все.

От страха я роняю телефон. Он падает на камень и начинает медленно сползать к воде.

Каким-то чудом мне удается подхватить его прежде, чем он плюхнется в воду.

Черт.

Я думал, Игорь в тюрьме. Какого хрена копы его отпустили?

Оглядываюсь по сторонам в страхе, что Игорь прячется где-то рядом за деревьями, но вокруг тихо.

Покрытая гравием дорога безлюдна. Меж стволов сосен расползается белый туман, ласкает листья папоротника, укутывает камни. К вечеру ветер стих, и волны медленно и ритмично лижут камни. Воздух влажный и холодный, словно в дедушкином погребе.

Вообще-то мне стоило пойти к Игорю и объяснить, что я спрятал деньги и забрал мотоцикл, чтобы его защитить от копов, но я не осмеливаюсь.

Что, если это не он послал сообщение?

Что, если это копы пытаются выманить меня из укрытия?

Мысли вертятся у меня в голове, как в карусели, с которой невозможно сойти.

Мне нужно время.

Нужно выяснить, что произошло с Игорем. И придумать, как выбраться из всего этого дерьма.

Даже вечность тебе не поможет, лузер.

Я сажусь на камень и достаю мобильный. Колеблюсь, дрожу от холода и быстро набираю сообщение Ракель, что я согласен на них работать.

Пернилла

Мы сидим кругом на полу в зале дома для собраний. На скамейке у окна горят свечи. На стенах мелками нарисованы сцены из Первой книги Моисея – разноцветные образные изображения побега из Египта, сна Фараона и Иосифа и его десяти братьев.

Напротив меня сидит пастор Карл-Юхан, а вокруг нас – дети от девяти до тринадцати лет.

Мне нравится, что в приходе работают и с детьми.

Дети гораздо восприимчивее к посланиям Бога, их любопытству нет предела, и им нравится открывать новое. Карл-Юхан хорошо ладит с детьми. Я тоже. Со всеми, кроме своего собственного ребенка. Этим детям и в голову не придет поставить под сомнение мой авторитет взрослого, в отличие от Самуэля, который всегда делал что хотел.

Смотрю на Карла-Юхана. Со своей седой бородой и приземистой фигурой он похож на сказочного Деда Мороза, намного старше своих сорока семи лет.

Мне стыдно за это сравнение. В конце концов, мы тут не сказки читаем, а Слово Божье, записанное в Священном Писании.

И нехорошо разглядывать тело пастора.

– Итак, – обводит взглядом детей Карл-Юхан, – почему жена Иова сказала ему, что он должен осудить Бога и умереть?

Петер молниеносно вытягивает руку вверх, за ним – Лили и Юлия.

Карл-Юхан кивает Юлии, бледной тихой девочке с лошадиными зубами и вечно приоткрытым ртом. Она очень застенчивая, и Карл-Юхан хочет, чтобы она проявляла больше активности.