Отдай моего сына - Виктория Вишневская (2021)

— Нет… — выдыхаю. Я правда так не думала. — Понимаю, что за всё нужно платить. Но у меня нет денег, чтобы отплатить вам за спасение.

Только…

Я сглатываю от картины, появляющейся в голове.

Только телом.

Лучше Валид, чем тот мужик. У меня от одной мысли о нём — тошнота подступала к горлу. А возле этого хищника, который сейчас заставляет сжаться от волнения, ничего подобного нет. Он хоть и рубит правду-матку, но… у меня нет к нему отвращения.

Хоть он говорит мне эти слова.

— Да, — обнажает белые зубы. — Я знаю. Поэтому ты заплатишь мне по-другому. Я в курсе, что ты девственница. Только таких и возят к тому толстосуму. Если не будешь сопротивляться — больно не будет.

Глаза истерично бегают по его лицу. Так он знает…

— Поэтому выбирай, — прищуривается. — Либо я беру свою награду сам и получаю удовольствие. Либо же…

Он не договаривает.

Сама всё понимаю.

Я, если честно, боюсь боли. Ещё с детского дома. Там я была тихой мышью, которая боялась, что её ударят за одно кривое слово. Слабая. Как и сейчас. Потому что не хочу, чтобы мне было больно.

Знаю, что за всё нужно платить.

Я должна быть благодарна Валиду, что меня вообще не изнасиловали в том доме и не убили.

Поэтому…

— Второй вариант, — выдыхаю и вижу этот одобрительный блеск в глазах. И сама не верю в то, что говорю. Может, всё ещё не поздно передумать?..

* * *

— Даже вырываться не будешь? — усмехается, надавливая на меня морально сильнее.

— А должна? — сглатываю, понимая, что я должна сопротивляться, но… Надо ли? Есть ли смысл? Только больнее будет. — Вы поможете вернуться мне домой, когда?..

Я уже задавала этот вопрос.

И он ответил, что поможет. Но вместо этого теперь опускает огромную и горячую ладонь на моё бедро. Обжигает одним касанием и ведёт выше, под майку.

— Конечно, помогу, — усмехается. — Но плату за твоё спасение я должен взять. Ничего не делается просто так. Согласна?

Я киваю, хоть и сильно боюсь своего первого раза. Чувствовать в себе чужого человека… Страшно. Очень. И наверняка необычно.

Интересно, каково это?

Ладонь задирает майку, и я сжимаюсь. У меня под ней ничего нет. Пальцы касаются ягодицы, и опять напряжение простреливает всё тело.

— Тебя вообще никто не касался? Не верю, что ты девственница. Красивая.

Этот комплимент заставляет сердце забиться быстрее.

— Я выросла в детском доме, — вспоминаю тот ужас, не желая в него больше погружаться. — И меня часто лапали и пытались залезть в трусы…

Поэтому я так сжимаюсь.

Боюсь не его.

А тех воспоминаний, которые накатывают волной и сносят меня.

— И ты до сих пор осталась девственницей? — усмехается, хватается за ткань майки и тянет её выше. Почти до пупка. Сжимаю вместе ноги, чтобы он не увидел, что там. Да, наверняка у него было много женщин, но… Он-то у меня первый. Никто ещё не видел меня неглиже. Мне вдобавок удалили все волосы, которые, как я считала, были для меня защитой. В детском доме это срабатывало. Парни там были брезгливыми, на удивление. Даже когда вышла из детского дома — боялась бритвы как огня. А здесь… Не могу расслабиться.

— Так вышло… — выдыхаю, чувствуя нежную, но настойчивую ладонь, которая сейчас так медленно касается меня, поглаживая. Соскальзывает на внутреннюю часть бедра, вызывая дрожь во всём теле.

Понимаю, что передо мной опытный мужчина, спаситель, которому я должна быть благодарна, и немного расслабляюсь.

Но всё равно стискиваю ноги, когда Валид хочет дотронуться ТАМ своими пальцами.

— Расслабься и раздвинь ноги, — звучит грозный приказ. — Или я перестану церемониться и войду в тебя, порвав. Хочешь?

Я отрицательно мотаю головой.

Чуть раздвигаю ноги, и в следующее мгновение впиваюсь ладонями в обнажённые плечи мужчины. Валид касается меня, проникая пальцами между нежных и чувствительных складок.

— Шире.