Когда герои падают - Джиана Дарлинг

Я навела о нем справки, как сделал бы любой хороший адвокат. Это неизмеримо помогало узнать, к кому вы обращаетесь, и в данном случае нам предстояла нелегкая битва, чтобы убедить набожного человека старой закалки Мартина Хартфорда отпустить Данте под залог.

Он был всего лишь молодым парнем во время бурных мафиозных восьмидесятых, но он был там и отработал свой срок в офисе окружного прокурора. Было известно, что он категорически против организованной преступности.

Я была слишком молода, чтобы сама разговаривать с судьей, не в таком важном деле, как этом, но я могла анализировать каждое произнесенное слово в поисках лазеек и сведений, которые могли бы помочь Яре убедить судью, что Данте Сальваторе, рожденный как Эдвард Давенпорт, второй сын одного из самых богатых пэров Англии, был достоин залога.

— Соединенные Штаты Америки против Данте Сальваторе, — начал судья Хартфорд тем старомодным голосом диктора радио, который заставлял его казаться немного веселым, когда на самом деле он был кем угодно, только не таким.

Однажды я слышала, как он сказал, что, по его мнению, ворам следует отрубать правую руку в наказание за их преступления, как они до сих пор поступают в Дубае. Он был архаичен и был безжалостен по отношению к тем, кого считал преступниками на всю жизнь.

Ведущим адвокатам по каждому делу было предложено представиться, но я оставалась на своем месте в качестве скромного помощника. Моя нога подпрыгивала под столом от нервного возбуждения — привычка, от которой я не могла избавиться с детства.

Только когда широкая горячая ладонь полностью обхватила мое бедро под столом, я замерла.

Данте не смотрел на меня, его глаза были прикованы к судье и адвокатам, совещавшимся у судейской скамьи, но он еще раз сжал мое бедро, прежде чем убрать руку.

Я была так поражена его смелостью, что мой рот все еще был открыт, когда Яра вернулась к столу и бросила на меня равнодушный взгляд.

Билл Майклс и Эрнесто Бургос тихонько усмехнулись рядом со мной. Они были моими коллегами по делу, которых допустили в зал суда, и многие другие были привлечены за кулисами. Мне очень нравился Эрнесто, когда его не было с Биллом, но вместе они любили высмеивать меня, и ни один вопрос не проходил мимо них слишком далеко.

В том числе и то, что жених бросил меня ради сестры.

В третий раз за день меня смутил мой клиент.

Гнев свернулся в животе, как змея, пойманная в ловушку, отчаянно пытающаяся вырваться на свободу и задушить первое, что попадается на глаза. Я боролась с безумием, мои пальцы слишком сильно сжимали ручку Монблан, контролируя дыхание через нос, как учил меня мой терапевт.

Это мало помогало рассеять красный туман, окутавший зрение, когда я бросила еще один взгляд на Данте. Он смотрел на меня краем глаза, его губы слегка сжались, будто он боролся с улыбкой в мой счет.

Официально.

Я его ненавидела.

Разве он не понимал, что я взяла это дело в качестве одолжения сестре? Что обычно я держалась в пятидесяти ярдах от мафиози, что они вызывали у меня болезненные воспоминания и несправедливость.

Он должен был любить Козиму, так какого черта он находил способы поставить ее сестру в неловкое положение перед ее боссом?

Я поерзала на стуле и ковыряла заусенец, пока он не начал кровоточить.

Это помогло успокоиться.

Когда я снова посмотрела на Данте, он слегка нахмурился, засунув руку во внутренний карман пиджака. Мгновение спустя у меня на коленях лежал белоснежный носовой платок.

Я уставилась на него, раздраженная тем, что он был из тех мужчин, которые носят такие вещи, потому что я всегда считала эту привычку джентльменской и привлекательной. Я со злостью прижала свой кровоточащий большой палец к ткани, так что кровь растеклась по белизне.

Губы Данте, почти того же красного цвета, что и мои, снова сжались в подавленной ухмылке.

Я стиснула зубы и заставила себя вновь сосредоточиться на процессе.