Где скрывается правда - Кара Томас (2019)

Чтобы два с половиной часа тащиться в Бэр-Крик только из-за того, что интуиция подсказывает: мама может быть там – надо быть не в своем уме. Кэлли бы сказала, что это просто трата времени.

Я нахожу в телефоне номер Декера, мысленно благодаря себя за то, что не удалила его. И посылаю ему сообщение:

«Чем завтра занимаешься? Это Тесса».

Через минуту он отвечает капсом:

«НИЧЕМ. А ЧТО?».

Я прикусываю зубами внутреннюю сторону щеки, потом пишу:

«Ты когда-нибудь был в Бэр-Крике? Хочешь поехать?».

«НЕТ. ЕЩЕ БЫ!».

Я невольно улыбаюсь. Возможно, я нашла такого же сумасшедшего человека, как и сама.

Глава двадцатая

Декер предлагает забрать меня из дома Гринвудов, но я настаиваю на встрече в «Квик-Марте»: не хочу, чтобы он подумал, что это свидание.

Честно говоря, я и на свидания никогда не ходила: потому и без понятия, что считается свиданием, а что – нет. Ближе всего к свиданию я была в седьмом классе. Один раз в школьной лаборатории за мной сел Фрэнк Трикарико. Он был на целых два дюйма ниже меня и всегда прилизывал волосы гелем, зачесывая их назад. В День святого Валентина он бросил в меня сложенной бумажкой и проворчал: «Кое-кто сказал передать это тебе».

На ней были нарисованы все девять планет с пояснением, что он их нарисовал потому, что тогда мы изучали Солнечную систему. Ниже было написано: «С ДНЕМ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА, ТЕССА!» – и номер телефона почерком Фрэнка.

Я бросила записку в помойку за школой перед тем, как сесть в автобус, думая, что умру от стыда, если бабушка ее найдет. Остаток года я старательно избегала зрительного контакта с Фрэнком, даже когда раздавала тетради.

Я об этом никому не рассказывала, но порой притворяюсь, что у меня в голове спорят два мозгоправа: один из них похож на доктора Марано – женщину, к которой меня водила бабушка, когда я была маленькой. Доктор Марано доказывает, что я выбросила открытку потому, что избегаю людей и неспособна находиться с кем-то в полноценных отношениях. Второй мозгоправ говорит, что я просто не испытывала к Фрэнку взаимности.

Второй мне нравится больше.

Перед тем как уйти от Гринвудов, я подкачиваю шины на велике Кэлли насосом, который на днях заметила в гараже, просто на всякий случай. Добираюсь до заправки раньше Декера и потому покупаю в магазине два пакетика лакричных конфет и бутылку холодного чая. Когда он подъезжает к передней площадке, я машу ему рукой, и он опускает окно. Я поднимаю конфеты над головой, чтобы он их увидел, и Декер сияет как рождественская ель.

Я открываю дверь и забираюсь на пассажирское сиденье старой машины, которую вчера заметила на подъездной дорожке у дома Декера. Кожа в салоне потрескалась, а передняя панель истерлась.

– Что это за машина? – спрашиваю.

– Это «шевроле Монте-Карло» 1992 года выпуска, – гордо отвечает Декер. – Отцовская.

– Круто. – Я пробегаю пальцем по шву сбоку сиденья, стараясь не думать о том, как это странно – ехать на Медвежью гору в машине, которая старше нас. Декер выворачивает с парковки на заправке. Мы врезаемся в обочину, и нас подбрасывает на сиденьях; я чуть не ударяюсь головой о потолок. Как только мотор снова начинает ровно урчать, я закрываю глаза и пытаюсь расслабиться.

– Я распечатал маршрут. Там сказано, что нам надо выехать на межштатную магистраль. – Декер почесывает шею. – Кажется.

Он тыкает пальцем мне под ноги. Там лежит старый пакет «тако бэлл», набитый мусором, а рядом с ним – распечатанный с компьютера листок. Я разворачиваю его и вижу маршрут от Фейетта до Медвежьей горы – такой же, какой я сегодня утром нашла в «Гугл-картах» и переписала себе. Декер выезжает на трассу, и я откидываюсь на спинку сиденья.