Красотка - Павел Астахов, Татьяна Устинова (2019)

– У меня для тебя прекрасная новость! Прямо сегодня в косметических клиниках нашего города проходит акция для прекрасных дам бальзаковского возраста…

– Да чтоб тебя!

Я оборвала односторонний рекламный ролик-разговор и отбросила трубку, едва не промахнувшись мимо раскрытой сумки.

Настроение моментально испортилось. Кто только придумал такие фамильярные трюки?

Дама бальзаковского возраста?! Ну, спасибо тебе, дорогой Дима Билан! Сказал бы уж прямо – старушка дряхлая моя. Баба Лена. Старая перечница. Нежно-розовая, светло-голубая, а хотя бы и в горошек, все равно пыльный антиквариат!

Деликатное вроде бы выражение «дама бальзаковского возраста» определенно пахло нафталином, кошками, сердечными каплями и – о, точно, смесью для бальзамирования. Да меня, можно сказать, назвали без пяти минут мумией! Вот тебе и ля-ля-ля.

Я злобно рявкнула клаксоном на торопыгу-пешехода, выскочившего на переход еще на красный, и нервно забарабанила пальцем по рулю.

В этот момент я была солидарна с Элеонорой Сушкиной, отчаянно сражающейся с наступающей старостью. Пусть наступление превосходящих сил прожитых лет нельзя совсем остановить, но как же хочется хотя бы задержать их продвижение! Да, я хочу стареть красиво, но при этом медленно! Максимально медленно!

И, кажется, по этой самой причине не могу осуждать Элеонору Константиновну…

Опять запел телефон. Опасаясь, что это снова звонит бестактная и неделикатная очередная рекламная поп-звезда, я неохотно взяла трубку. Но это была моя Сашка. Невоспитанная, но любимая.

– Ма! Ну, ты скоро?! – завопила она, забыв поздороваться.

– Уже еду, а что случилось? – встревожилась я. – Какие-то проблемы?

– Да никаких проблем, просто ты нам очень нужна, заждались уже, давай быстрее!

Сашка отключилась, трубка загудела. Я удивленно посмотрела на нее, зачем-то чмокнула в динамик и аккуратно опустила в сумку. В машине вновь отчетливо запахло черемухой, по моему лицу расплылась улыбка.

Нет, вы слышали? Проблем нет, а я им очень нужна. Ничего не случилось, а дома меня заждались! Жизнь удивительна и прекрасна!

Остаток пути я радостно лялялякала про то, как «заботится сердце, сердце волнуется»…

Дверь мне действительно открыли по первому стуку, как будто кто-то дежурил в прихожей с ключом наготове.

– Привет, – сказала я, входя в квартиру.

Встречал меня поросенок с лакированным пятачком, но я обычно вежлива со всеми, даже с братьями нашими меньшими. Мы, судьи, вообще люди культурные, не то что поп-звезды.

– Ну, не телись ты! – прихрюкнула на меня поросятина. Манеры были под стать образу: свинские. – Туфли снимай и иди в спальню, куртку и сумку там оставишь.

– А вешалка где? – огляделась.

– Иди уже!

Натка, опознаваемая по волнам локонов, распавшимся вдоль краев картонной маски хрюшки, поспешила закрыть за мной дверь. Я огляделась и обнаружила, что из прихожей исчезла не только рогатая вешалка, но и обувница.

– А туфли куда?

– В руки взяла и топай дальше!

Верткий свинтус проскочил мимо меня и утопал в кухню.

Оттуда раздавались веселые визги. Кажется, наш дом почтили присутствием Ниф-Ниф, НуфНуф и Наф-Наф в полном составе. Или мои домашние затеяли инсценировку сказки «Три поросенка» в вариации «Жил-был у бабушки розовый хрюндель».

Я нахмурилась, прикидывая, какую роль могли оставить мне. Отнесла, как повелел Ниф-Ниф, сумку и куртку в спальню, пошла в кухню и еще на ходу объявила:

– Я не хочу быть Серым Волком!

– Правильно, будешь помощником костюмера, – деловито распорядилась Сашка.

Дочь не была костюмирована, но явно пребывала в каком-то образе: в левой руке блокнот, в правой карандаш, за ухом еще один. Тем, что в руке, она вдохновенно строчила, кивая собственным мыслям.

– Всем добрый вечер, – сказала я.

Получилось больше похоже на вопрос, чем на утверждение. Это потому, что я не понимала, что происходит.