Девятый круг - Блейк Крауч (2018)

– Ты когда-нибудь видела его вблизи? В смысле, с берега?

– Я пешком на ту сторону вообще никогда не ходила.

– Ну так давай?

– В самом деле?

– А что, идем!

Сухим и твердым пожатием он взял ее за руку, и они, убыстрив шаг, двинулись через мост, а затем на юг по набережной. Роб шел так целенаправленно и быстро, что Джессика за ним едва поспевала.

– Ты уверен, что туда пускают? – спросила она со спины.

– Ну а как же. Город наш.

Шел третий час ночи, когда они подошли к основанию старого моста. Он вздымался к небу своими разведенными створками, застывшими над рекой под углом в сорок пять градусов.

Где-то вдали провыли сирены, но в остальном город был, можно сказать, благостно тих.

Прямо-таки снежное затишье, как после метели.

Нет даже машин, кроме одного белого минивэна возле бордюра.

Роб с вкрадчивой нежностью ее приобнял.

Накренив голову, она припала к его плечу. Если слиться в поцелуе, то сейчас, пожалуй, самое время – вот так, здесь, совсем одним у реки, будто они единственные, кто не спит в этом роскошном городе.

Роб сейчас задумчиво смотрел куда-то вверх, на ажурные стальные конструкции моста. Если сейчас вывести его из задумчивости, поймать его взгляд, то поцелуй непременно произойдет.

Достойная кульминация этого щедрого на сюрпризы вечера.

– Хочешь скажу, о чем ты сейчас думаешь? – вполголоса, чувственно произнесла она.

Знобко-восторженно билось сердце; честно сказать, поцелуев с мужчинами у нее не было вот уже больше полугода.

Наконец Роб посмотрел на нее сверху вниз.

– Мне подумалось, Джессика, – сказал он, – как красиво ты бы смотрелась висящей на этом мосту, над водой.

Хмель сразу рассеялся.

Она глядела снизу вверх, оторопело прокручивая его слова. Нет сомнения, она сейчас ослышалась. Но его хватка на плече сделалась крепче, жестче.

– Ты думаешь, не ослышалась ли ты?

Рот Джессики заполнил непонятный железистый привкус, сердце птицей билось о ребра, а ноги сделались какими-то чужими, ватными.

– С удовольствием повторю, – сказал он. – Ты будешь очень красиво свисать с этого моста. Над водой.

– Роб…

– Я не Роб. Зови меня лучше Лютер. Лютер Кайт. Ты, наверное, обо мне слышала? Если нет, то жаль. Убийств на мне – пробу ставить негде.

Она завопила, но вопль тут же пресекла притиснутая ко рту ладонь. Все произошло так быстро и с такой грубой силой: ее голова угодила в изгиб его руки, и он поволок свою жертву в тень, к основанию старого железнодорожного моста.

«Баллончик. У меня же есть перцовый баллончик».

Он в сумочке, где-то на дне. Она к нему не прикасалась с той самой поры, как купила два года назад после уроков самообороны вместе с Нэнси и Маргарет.

Он затащил ее в темень, поднял (Джессика чувствовала пару секунд, что висит в воздухе), а затем она грянулась спиной оземь так, что отшибло дыхание.

Перед глазами пропархивали искры, как от бенгальского огня; было трудно дышать, да еще и в голове все путалось от слепой паники. Но левая рука была, слава богу, свободна. Сумочка лежала внизу, и ей удалось двумя пальцами раздернуть на ней «молнию». В этот момент в ухо жарко зашептал голос:

– Больше чтоб без воплей. Ты меня поняла?

Отчаянный кивок в ответ.

– Будешь вопить – тебе же хуже. Намного хуже.

Она пихнула руку в сумочку, но доступа к заднему карманчику не было: он был вмят в землю под совокупным весом Джессики и этого чудовища.

– Если я уберу руку с твоего рта, ты будешь вести себя тихо?

Она снова кивнула, а пальцы уже елозили по головке баллончика, примеряясь, как ладнее схватить. Грудь ходила ходуном. Даже сильные нагрузки в фитнесе, когда пульс, кажется, стучит на пределе, нельзя было сравнить с таким беснованием сердца.