Каждый вдох - Николас Спаркс (2019)

– На него было ужасно страшно смотреть, а доктора сказали, что он уже идет на поправку! Тру путал слова, не мог сказать, что хотел, поэтому говорил я. Пытался его развеселить, шутил и спросил, видел ли он Иисуса или Создателя, пока был на том свете. Тру печально улыбнулся – от этой улыбки у меня сжалось сердце – и ответил: «Нет, я видел Хоуп».

По возвращении из Зимбабве я поехал на островок у побережья Северной Каролины, где теперь жили Тру и Хоуп. У меня почти год ушел на подготовку и написание романа, и мне не хотелось нарушать мирное течение их жизни. Однако я все же решился пройти по берегу мимо их коттеджа. Ни Тру, ни Хоуп на веранде не было.

Я пошел дальше. Впереди показался пирс, и я прошелся до края. Несколько человек сидели там с удочками, но я нашел свободное место на углу и оттуда смотрел на океан, а легкий бриз трепал мои волосы. Я чувствовал, что история Тру и Хоуп изменила меня.

Я не видел их несколько месяцев и успел соскучиться, но меня утешало осознание, что они вместе, судьба наконец-то соединила их. Когда на обратном пути я снова проходил мимо, голова сама собой повернулась в ту сторону, но у коттеджа по-прежнему не было ни души.

Вечерело. Небо превратилось в богатую палитру синих, фиолетовых и серых оттенков, и над горизонтом взошла луна, словно весь день прятавшаяся на дне океана.

Сумерки сгущались, и я поймал себя на том, что снова оглядываю берег. Вдалеке виднелся дом героев моей книги. Пляж почти опустел, но Тру и Хоуп, видимо, решили насладиться прекрасным вечером. Сердце у меня затрепетало при виде этой пары, и я снова подумал о долгих годах, которые они провели порознь. Я думал об их будущем, о прогулках, которые они не совершат, и о приключениях, которых у них уже никогда не будет. Я думал о принесенных жертвах и о чудесах. И еще думал о любви, которую они питают друг к другу, подобной звезде на дневном небе – невидимой, но неизменной.

Хоуп и Тру уже спустились по пандусу – тому самому, который Тру сооружал в день нашего знакомства. Хоуп сидела в инвалидном кресле, ноги прикрыты пледом. Тру стоял рядом, положив руку ей на плечо. В этом простом жесте была любовь длиной в жизнь, и у меня отчего-то перехватило дыхание. Я остановился и смотрел, и Тру, видимо, что-то почувствовал, потому что повернул голову в мою сторону.

Он помахал мне в знак приветствия, и я ответил, хотя и знал, что это скорее прощание. Я считаю Хоуп и Тру своими друзьями, но сомневаюсь, что нам еще удастся встретиться.

Сейчас их время.

От автора

Дорогой читатель!

Мои романы строятся по определенным стандартам (действие происходит в штате Северная Каролина, в центре повествования любовный сюжет), но я стараюсь варьировать темы, характеры и литературные приемы ради увлекательности повествования. Особенно я люблю так называемую «вставку себя», когда сам автор появляется в своем произведении – тот же слегка завуалированный автобиографический рассказчик, как у Воннегута в «Бойне номер пять», или персонаж по имени Стивен Кинг в «Темной башне. Книга шесть» Стивена Кинга, чей вымышленный дневник играет в сюжете определенную роль (и чья смерть упомянута в «Башне» как случившаяся в 1997 году). Один из моих любимых писателей, Герман Воук, в девяносто семь лет создал роман «Конгрессмен», где описал свое вымышленное участие в неудачной попытке поставить фильм в Голливуде, несмотря на дурные предчувствия своей вполне реальной жены Бетти. Мне всегда нравилась многослойность, которую сообщает повествованию «рассказ в рассказе» с участием автора; этот прием представляется мне чем-то вроде литературного эквивалента озорства художников эпохи Ренессанса, изображавших на своих полотнах и себя. Надеюсь, вы согласитесь, что эпилог, который я написал от своего лица, добавляет интересный ракурс классическому в остальном сюжету о разлученных влюбленных.