Лента Мёбиуса - Франк Тилье (2018)

– Да у нас тут с самого начала было полно совпадений, и, на мой взгляд, мы чересчур увлеклись, выискивая их. Я хочу сказать, что все эти сирены и прочие уродцы – еще не признак его виновности. Его мир вполне логично соответствует миру «Трех парок» или музея Дюпюитрена. Как говорит его жена, мы просто вломились на чужую территорию. Заметь, вломились мы, а не он.

Ван пристально вглядывался в рисунки своими маленькими черными глазками.

– А как тебе показалась жена? Как думаешь, она что-то скрывает, а?

– Похоже, у этой пары полно проблем. Она не знает, где он, и вообще говорит о нем как о чужом человеке. Знаешь, люди иногда поселяются в больших домах, чтобы избегать друг друга. Слушай, пошли, а? Что-то мне здесь не по себе.

– Я побуду еще минутку.

– Ладно, я тебя жду в коридоре.

Вик подошел к Сильвии, которая поджидала поодаль:

– Теперь я лучше понимаю, что вы хотели сказать. Очень впечатляющее зрелище.

Все еще оглушенный увиденным, он несколько секунд молчал. Нет, определенно сегодня… Здесь… В музее Дюпюитрена… Ему вспомнился разговор с хранителем музея. И в особенности его пояснения относительно того, что аномалии могут быть более или менее незаметны. И он спросил очень тихо:

– Я бы очень хотел узнать, каким заболеванием страдает ваш муж, что мешает ему дать жизнь новому человеку. Это останется между нами.

Сильвия заупрямилась:

– С какой стати мне сообщать вам, чем болен мой муж? Это вопрос сугубо личный.

Вик попытался пойти ва-банк:

– То, что я хочу сказать вам, – тоже вопрос сугубо личный. Мы с женой тоже не можем иметь ребенка. Определенно дело во мне, но пока мы не знаем, откуда пришла беда. Я… я прошел целую кучу обследований, это ужасно – оказаться в такой ситуации… Вот почему меня это интересует.

Сильвия хотела сдержаться, но слова сами вырвались наружу:

– Мой муж страдает врожденным отсутствием семенных протоков.

Вик чуть прикрыл глаза.

– Это незаметное заболевание?

– Незаметное? То есть?

– Я хочу сказать… Внешне незаметное.

– Абсолютно незаметное.

Сильвия опустила голову и сразу же снова подняла:

– Сходите за вашим коллегой, и давайте закончим этот визит, если вы не против.

Минуту спустя они снова шли вдоль комнат. В одной из них на стенах висели афиши фильмов ужасов, в другой цветные фотографии разных насекомых в тысячекратном увеличении. Лапки блох, брюшки клещей, хоботки москитов. Не считая уже разбросанных повсюду отрубленных голов и рук, бидонов с искусственной кровью и рвотой.

– А кроме муляжей, ваш муж и запахи тоже моделирует?

– В каком смысле?

– Когда он, к примеру, делает муляж трупа, соединяет он его с запахом разложения или нет? Я полагаю, что некоторые из создателей американских фильмов прибегают к этой методике, чтобы добиться более реалистичной и выразительной игры актеров.

– В Америке, может, и прибегают, но здесь – определенно нет. Ведь вы же не ощутили никаких запахов, кроме запаха аммиака.

Она повела их дальше, в Страну Тьмы, и Вик снова почувствовал себя ребенком. Он трогал кончиками пальцев острые зубы, каучуковые веки, стеклянные глаза и резиновые уши чудовищ. Ван остановился перед рабочим столом:

– Но это же… Это же Карла Мартинес!

– Она самая. Мой муж сейчас работает над фильмом с ее участием, он называется…

– «Кровавая лощина», – завершил фразу Ван, бросив пристальный взгляд на коллегу. – Фильм снимают на студии «Календрум», в ста метрах от того места, где обнаружили жертву.

В помещении словно повеяло холодом. Ошарашенная, Сильвия опустилась в кресло на колесиках:

– И что?

Вик подошел к Сумраку, пугающему чудовищу, словно сделанному из двух существ, где одно обитает в другом. Он с любопытством приложил к муляжу ухо, а Ван тем временем продолжал допрос:

– Пожалуй, пора все нам объяснить, не находите?