Лента Мёбиуса - Франк Тилье (2018)

– Посмотри на этого парня, вглядись хорошенько, – говорил он, быстрым шагом подходя к лестнице и держа в руке какой-то пузырек. – Он потеет. Он потеет, потому что ему жарко. Газовая горелка сильно нагревается. Вот и наши жертвы тоже потели, до самой смерти.

– Я знаю. Знаю, что они долго мучились и им было очень больно. Ты меня слушаешь?

Но Ван уже сбегал через две ступеньки по лестнице, и Вик со вздохом пошел за ним на первый этаж.

* * *

Дом Кассандры Либерман теперь представлял собой жуткий кирпичный саркофаг. Это место в сознании еще многих поколений останется чудовищным жертвенным алтарем. В нем никто не захочет жить, его никто не захочет купить.

Ван сорвал с двери оградительную ленту, вставил ключ в замочную скважину и первым вошел внутрь. Когда порывом ветра за ними захлопнулась дверь, Вик вздрогнул. Из огромного помещения все еще не выветрился тяжелый запах падали.

– Ладно, – шепотом сказал Вик. – Ты наконец что-нибудь скажешь или тебе действительно был просто нужен шофер?

Мо направился в гостиную.

– Ты помнишь, что написано в судебно-медицинском отчете про температуру в комнатах? И у Либерман, и у Леруа?

– Не особенно. Я знаю, что температуру измеряют, чтобы определить время смерти.

– В обоих случаях температура в помещениях была 18 градусов. В точности и там и там одинаковая.

Вик пожал плечами:

– Ну и что?

– Если у тебя в спальне 18 градусов, ты не станешь заворачиваться в пуховое одеяло, чтобы заснуть. В такое, как в спальне Либерман.

– Гм… И это все?

Мо Ван подошел к термостату, засунув руки в карманы.

– Демектен в отчетах все время пишет о следах кукурузного крахмала на жертвах.

– Знаю. Наш убийца снимал латексные перчатки, чтобы прикасаться к жертве, а потом снова их надевал.

Ван вынул из кармана новую перчатку:

– На, надень, потом сними и снова надень.

Вик проделал все манипуляции, он был явно заинтригован. Ван показал ему кончики перчаточных пальцев:

– Что ты видишь?

– Порошок.

– Правильно. Когда ты снимаешь перчатку, у тебя все руки в крахмале. Значит, когда ты ее снова надеваешь и помогаешь себе другой рукой, следы невольно остаются на внешней стороне перчатки.

– Ну и?..

– И потому перчатка оставляет след на всем, что ты трогаешь.

Ван вынул из кармана пузырек и налил немного жидкости на кнопку термостата. Кнопка окрасилась в лиловый цвет.

– Бинго! Крахмал реагирует с йодом и окрашивается.

Вик потер подбородок.

– Следовательно, он поднял температуру в помещении, а потом, уже после убийства, снова выставил ее на 18 градусов?

Ван кивнул и достал сигарету, но закуривать не стал.

– Совершенно верно. Но это еще не все. Погоди, держись за что-нибудь, сейчас оборжешься.

– Что-то мне не до смеха.

– Помнишь, некоторые волосы на голове Леруа обгорели?

– Помню. Но про волосы Либерман такого в отчете не сказано.

– Этот вопрос вертелся у меня в голове, но я ничего не понимал. Почему у Леруа волосы обгорели, а у Либерман нет?

– Ну?

– Потому что у Либерман были короткие волосы, а у Леруа длинные.

– Что-то я не въезжаю.

– И знаешь, как можно объяснить обгоревшие волоски? Электронагреватели. Убийца притащил с собой электронагреватели.

– Что?

– А ты помнишь Рере, того бомжа с монументальным носом? Так вот, он говорил, что видел, как убийца входил в дом со своими «жарилками». Это определенно были нагреватели. Наш убийца пододвинул их к жертве, а потом включил. И те волоски, что оказались вблизи от спирали, обгорели. Ему надо было устроить сильную жару, чтобы сбить с толку следствие насчет времени преступления.

Вик разинул рот:

– Вот черт! Точно подметил, это же очевидно!