А что потом ? - Порша Мур (2021)

Голос Уилла выдёргивает меня из транса. Парень выглядит обеспокоенный, и мне стыдно. Чувствую себя ещё хуже из-за того, что он выглядит совершенно нормально, ему вполне удобно, нет ни тревоги, ни напряжения. Это значит, что, по его мнению, мы просто друзья, и я лишь клёвая младшая сестра его девушки. Он не догадывается, что внутри меня идёт внутренняя борьба, и, конечно, я не позволю ему узнать об этом. А почему он решил, что что-то случилось? Ничего не случилось. Что-то случится, если только позволить этому произойти. Я могу только чувствовать вину, если мне есть за что винить себя, а мне определённо не за что.

— Ничего. Просто умираю от голода, — театрально вздыхаю я.

Его встревоженный взгляд моментально исчезает, а беззаботное равнодушие, от которого я просто балдею, возвращается.

— Хорошо, мы сейчас что-нибудь поедим.

Чувствую, как желудок делает сальто.

— Мы встречаемся с Джиа за обедом?

Часть меня хочет, чтобы Уилл сказал да, но большая часть хочет, чтобы сказал — нет. Умная же часть меня думает, что я глупая и сама себя мучаю.

— Нет, она ещё час-два пробудет на работе. Мы захватим ей что-нибудь навынос и отвезём Джиа на работу, — говорит Уилл.

Чувствую одновременно и облегчение, и напряжение.

— Итальянская кухня?

— Конечно, — отвечает парень так, словно это очевидно.

Это очевидно. Итальянская кухня наша самая любимая.

* * *

Мы обедаем в небольшом уютном итальянском ресторанчике в старой части Чикаго, по словам Уилла. Свет здесь приглушённый, но не настолько, чтобы создавать романтическую атмосферу, даже если в ресторане сидят всего около сорока людей. Здесь не самый лучший интерьер, очевидно, что место старое, но запах, который приветствует тебя, когда ты входишь, заставляет тебя проигнорировать старую обстановку. Чеснок и масло, запах свежего хлеба и томатного соуса. Уилл заказывает фаршированные макаронные ракушки, а я — фетучини Альфредо. Он также взял себе пиво, а мне принесли колу с двойной порцией льда.

— Итак, это то место, где подают лазанью, не уступающую моей? — с улыбкой спрашиваю я.

— Увидишь, — шутливо отвечает парень.

— Так Джиа всё ещё работает? — Спрашиваю, хотя ужеточно знаю ответ.

Джиа проходит практику у одного известного адвоката неподалёку от её дома. Такая возможность выпадает раз в жизни, она пояснила мне это по телефону, неимоверно счастливая. Когда Уилл разговаривал со мной во время её второй недели там, он казался уже не таким восторженным.

— Я знаю, это само собой разумеющееся, что юридическая школа и профессия адвоката будут трудными и будут занимать много времени, но они всё ещё стоят на первом месте, — говорит он, и презрение в голосе очевидно. Парень вздыхает. — Это отчасти моя вина. Мой отчим потянул за ниточки, чтобы дать ей эту чёртову работу. — Уилл качает головой. — Я счастлив за неё, правда. Я просто думал, что это даст Джиа преимущество в юридической школе, затем я неожиданно встретил старого друга моего отца, который работает адвокатом. Он сказал, что практика в юридической фирме, на самом деле, не помогает тебе в поступлении в юридическую школу. Здесь дело в опыте.

Я не говорю парню, что знаю об их разногласиях. Джиа рассказывала, что он просил её уйти с этой работы, и они из-за этого даже поссорились, после чего Джиа считала Уилла эгоистом. Хочу сказать, что Джиа оттуда не уйдёт, и если кто-то и может обернуть себе на пользу бесполезную практику, так это сестра. Но я не скажу ему этого, ведь не уверена, что он вообще знает, что мы обсуждали их ссору.

— Ну, если попросишь её уйти, то будешь выглядить полным козлом, так что ни в коем случае не делай этого.

Беру кусочек чесночного хлеба и откусываю. Он фантастический. Поднимаю взгляд и вижу пылающее лицо Уилла.

— Знаешь, я полный козёл. — Он посмеивается, и я ободряюще улыбаюсь парню.