Неучтенный - Константин Муравьев (2019)

Завернув за последний поворот, мы оказались перед дверью, ведущей в центр управления моим кораблем. Пройдя идентификацию, я открыл дверь и вошёл в помещение. Сам я проследовал к капитанскому креслу, а девушке предложил:

– Располагайся в любом незанятом кресле, – и обвел рукой помещение, как гостеприимный хозяин, указывая на расположение всех остальных мест управления частями функционала корабля.

Как-то даже не особо удивившись, я увидел, что девушка усаживается в соседнее со мной кресло навигатора.

– Я так понимаю, это навигационный пульт, – констатировала она увиденное.

– Да, – ответил я, подключаясь к управлению кораблем на мысленном уровне.

– Ника, как у нас дела? Корабль к старту готов?

– Все показатели в норме. Тестирование не выявило отклонений при работе как системы в целом, так и отдельных модулей.

– Ну, тогда «поехали», – как и обещал, сказал я вслух и, запустив двигатели на минимальную тягу, осторожно подлетел к шлюзу, созданному Ньютоном.

Управлять созданной махиной оказалось не так и сложно, как я предполагал в самом начале, стартуя. На удивление, у меня получился достаточно маневренный для своих размеров и странной конструкции корабль. Я предполагал, что он будет сравним по своему классу управления с чем-то уровня небольшого, но тяжелого транспорта, однако мой новый корабль скорее походил на небольшой и достаточно мобильный крейсер.

Вылетев из шлюза, я повел «Каракас» по маршруту, рассчитанному Навигатором, с наименьшим нагромождением обломков и затратой топливных элементов на обеспечение защиты корабля и проведение маневров между ними.

Через несколько минут неторопливых поворотов и небольших разгонов одним или несколькими из неосновных двигателей я понял, что получившаяся у меня система очень инертна, и постарался перевести ее эту слабую сторону, использовав инерцию, для более оптимального управления кораблем. Правда, для этого мне пришлось кардинально сменить стиль пилотирования и заблаговременно проводить расчёты того или иного движения, но подключив для этого все свои импланты и один из слоев сознания, я прекрасно справлялся с поставленной задачей.

Подстроившись под этого первоначально неуклюжего монстра, сейчас, благодаря прямому мысленному контакту, во мне, моих мыслях, движениях, ощущении тела, родилось чувство, что этот огромный зверь – я. Что это я пробираюсь сквозь пространство, раздвигая своим большими и сильными руками тот мусор, что встречался у меня на пути. Что это я, защищенный броней энергощита, изредка получаю удар все-таки прорвавшихся к моему телу обломков. Что это я, немного направив одну из своих рук или ног небольшим импульсом двигателя, стараюсь, опираясь на его силу, облететь какой-то встреченный астероид. Что я корабль и есть.

Такого полного слияния с кораблем у меня еще не было ни разу. Истребитель, которым я управлял, казался просто маленькой, но идеально послушной машинкой. В этот же раз я был кораблем, а корабль был мной.

Мне не требовались отчеты искинов о состоянии тех или иных параметров, я чувствовал, ощущал их, знал, что топлива у меня еще на несколько полных перелетов, ощущал небольшой остаточный дисбаланс двигателей, который не смог убрать при монтаже, но который прекрасно диагностировался сейчас, и через несколько мгновений об этом остались только отрывочные воспоминания в логе проведенных операций.

«Что это такое? Я читал о том, что мысленное управление сближает и роднит капитана с кораблём, но настолько? Так и должно быть?» – казалось, в пустоту спросил я.

– Пользователь перехватил управление аппаратом на более низком уровне взаимодействия с техникой, чем определены возможности оперирования с нею предохранителями, установленными в нейросети, – ответила Сеть.

«Это как? – удивился я. – Я что, каким-то образом сломал ограничители нейросети и управляю кораблем с более расширенным перечнем возможностей. Получил более высокий доступ?»