Вкус пепла - Камилла Лэкберг (2011)

— Как вы думаете: она хотела бы узнать, почему вы это сделали? — вставил Йоста. Он пристально следил за Лилиан, пытаясь отыскать малейшую щелочку, казалось бы, в непробиваемой броне, которой та себя окружила.

Ничего не ответив, Лилиан с безразличным видом стала разглядывать свои ногти.

— У нас есть доказательства, и вы это знаете. Мы вам их уже предъявляли. Мы ни на секунду не сомневаемся в том, что вы умышленно убили двух человек и пытались убить третьего. За отравление мышьяком Леннарта и Стига вы получите много-много лет тюремного заключения. И если вы расскажете об убийстве Сары, это уже ничего для вас не изменит. Убийства мужей никому не в новинку, и я могу представить себе тысячу причин, по которым они совершаются, но внучку-то за что? За что было убивать Сару? Она вас раздражала? Вы разозлились на нее и не смогли сдержаться? У нее начался один из приступов ярости, и вы решили успокоить ее, посадив в ванну, и нечаянно перестарались? Расскажите нам!

Однако, как и на предшествующих допросах, они не услышали никакого ответа. Она только надменно усмехалась.

— У нас есть доказательства! — повторил Патрик, теперь уже с раздражением. — Пробы из могилы Леннарта показали высокое содержание мышьяка, то же самое и у Стига, и нам удалось показать, что отравление происходило в течение полугода путем введения все увеличивающихся доз. Мышьяк мы нашли в старой упаковке крысиного яда, которую вы хранили в подвале. У Сары в легких были обнаружены частицы золы, которую вы прятали у себя в спальне. Вы измазали маленького ребенка золой, чтобы сбить нас со следа, а также оставили куртку Сары в домике Моргана, чтобы свалить вину на него. То, что Кая изобличили в педофилии, оказалось для вас неожиданной удачей. Но у нас есть магнитофонная запись допроса Моргана, где он показал, что видел, как Сара вернулась в то утро домой, тогда как вы нам солгали, будто этого не было. Мы знаем, что это вы убили Сару. Так помогите же нам теперь, помогите своей дочери, чтобы она могла жить дальше. Скажите нам — почему? А моя дочь? Зачем вам было утаскивать ее из коляски? Вы хотели отомстить мне? Говорите же со мной!

Лилиан указательным пальцем водила по столу, рисуя круги. Она уже не впервые слушала уговоры Патрика, но все его попытки разговорить ее оставались тщетными.

Патрик чувствовал, что начинает терять самообладание, и решил, что пора заканчивать, пока он не наделал глупостей. Он резко встал, скороговоркой произнес заключительные слова, необходимые для окончания допроса, и направился к двери. С порога он обернулся:

— То, что вы сейчас делаете, непростительно. В вашей власти положить конец тому, что переживает ваша дочь, но вы не желаете ей помочь. Это не только непростительно, это бесчеловечно.

Он попросил Йосту отвести Лилиан назад в камеру, поскольку сам не мог вынести ее ни секундой дольше. На какой-то миг ему показалось, что он заглянул в глаза абсолютному злу.

— Чертовы бабы! Везде они воду мутят, и нигде от них нет спасения, — бурчал Мельберг. — А теперь еще и на работе с ними возись. Ну не понимаю я, какой смысл в этих квотах! Я-то по простоте душевной думал, что сам могу подбирать себе кадры. Ан нет! Изволь, оказывается, принимать на работу какую-то юбку, которая, поди, и мундир застегнуть не умеет. Разве ж это правильно?

Симон ничего не ответил и даже не поднял глаз от тарелки.

Обедать дома было непривычно, но входило в программу развития отцовско-сыновних отношений, разработанную Мельбергом. Он старался, нарезал всяких овощей, которых раньше вообще не бывало в его холодильнике, однако Симон, как Мельберг с раздражением отметил, даже не притронулся ни к огурцам, ни к помидорам, а вместо этого налегал только на макароны и котлеты, полив их сначала большим количеством кетчупа. Ну, кетчуп — это вообще-то тоже помидоры, так что ладно, сойдет.