Всё начинается со лжи - Елена Лабрус (2020)

— Как вы вовремя, господа, — он посторонился, жестом приглашая к свободной половине огромного накрытого стола мужчин в костюмах. И пока они рассаживались, доставая из своих кейсов бумаги, вернулся к Пашутину.

Амбалы его уже отпустили, хоть и стояли рядом. Он даже рубашку успел заправить в штаны, а не стоял как пленный партизан на расстреле. Хотя вид у него был именно такой.

— Вам уже позвонили из офиса, Владимир Олегович?

Пашутин кивнул. Алескеров засунул руки в карманы.

— А что вы у нас стали такой немногословный? Ну расскажите, что происходит, дочери, вот Эльвире Алексеевне, наверно, тоже будет интересно послушать, жене, — оглянулся он назад, где к стене робко прислонилась Ксения.

— ОБ-б-бЭП… ОМ-м-мОН… — нехорошо заикался Пашутин, слегка подёргивая головой, то ли от страха, то ли из-за болезни.

— Ну, не ОБЭП, а уже давно УЭБиПК, — услышала я аббревиатуру, что мне уже два раза называла Юлька, когда рассказывала про деда Алескерова. — Но я вижу убедительно. Вы же понимаете, чем закончится для вас проверка управления экономической безопасности и противодействия коррупции? Сколько правонарушений они найдут? И на какой срок вы сядете, Владимир Олегович, да ещё с конфискацией имущества? Догадываетесь?

Тот стал белее снега, и скорее прикрыл глаза, чем кивнул. Сглотнул.

— Ренат! — опять подскочила Юлька. — Пожалуйста!

— Пожалуйста, что? — схватил он её за волосы, заставив выгнуться.

— Отпусти папу! Прекрати это всё! Ты же можешь!

— Конечно, могу. Я всё это и устроил. И я тебя предупреждал. Но ты ведь не послушалась. Так что теперь мне мало того, что я просил.

— Что просил? — безжизненным голосом спросил Пашутин.

— Просил отдать мне кое-что добровольно. Да, дорогая? — слегка отпустил он волосы. — И никого в это не вмешивать. Но у вас такая непослушная дочь, Владимир Олегович.

— Что ты просил? — покачнулся Пашутин и схватился за стену.

— Семь процентов «Север-Золото», — опёрлась руками на спинку стула я. Ноги и меня сейчас с трудом держали. Всё было зря, если он сейчас получит свои семь процентов.

Только было странное чувство, словно тот скорпион, с которым сражалась я, оказался в лапах другого, более сильного. И был сокрушительно повержен.

— Ну почему же семь? — усмехнулся Алескеров. — Я слышал Владимир Олегович уже и с сэром Грегори договорился. И ещё что-то успел за эти дни щедро прикупить. Так вот, теперь это всё тоже будет моим. Я обещал Павлику, что Пашутин отдаст мне акции. А я всегда выполняю свои обещания. Да, дорогая? — повернулся он к Юльке. — Я обещал, что сколько ты не бегай, всё равно будешь моей. И ты, моя неверная, будешь, — подтянул он её лицо к своему. — Выйдешь за меня замуж. Будешь сидеть взаперти под присмотром и рожать мне детей. Одного за другим. Одного за другим.

— Ни за что! — зашипела она, пытаясь освободиться.

— Не-е-ет? — покачал он головой и только крепче намотал на руку волосы, глядя в её лицо. — А твоё согласие мне больше не требуется. Я попрошу его у твоего отца. Правда, Владимир Олегович? Вы же согласны на этот брак? Уверяю вас, я смогу позаботиться о вашей дочери. Так, как она того заслуживает. Ну же, Владимир Олегович? Не заставляйте делать вашей дочери больно.

Пашутин сглотнул, но ответить не успел.

— Я тебя засужу! — крикнула Юлька. — Засужу, сука! И это ты сядешь! За то, что изнасиловал меня.

Он засмеялся. Злорадно. Красиво.

— Нет, девочка моя. Не сяду. Потому что я этого не делал. Я не зверь какой-нибудь, каким ты меня выставила, — он глянул на меня. — Да, Эльвира Алексеевна? У вас же обо мне такое сложилось впечатление? А там не моя сперма и не моя ДНК. Я женщин не насилую… Если они сами этого не выпрашивают, конечно.

Он дёрнул за волосы так, что Юлька взвыла. И я шагнула вперёд.

— Отпустите её, Ренат!

— А то что? — удивлённо глянул он на меня.