Реставратор - Аманда Стивенс (2017)

Прижавшись подбородком к подоконнику, я сидела в комнате и слушала мамины разговоры, загипнотизированная лирическим перезвоном прекрасного протяжного произношения. Став старше, я научилась выделять французские нотки диалекта гугенотов и языка галла[13], которые делали чарльстонский акцент настолько отличительным. Из речи мама́ никогда окончательно не исчезали долгие гласные среднего подъёма, и для такого домашнего ребёнка, как я, подобные экзотические речевые обороты придавали маме очарования и таинственности.

Одним вечером таким вечером мама и тётя предались воспоминаниям, и тут я различила печаль в мамином голосе.

Тётя Линроз погладила руку мама́.

— Иногда всё происходит не так, как мы планируем, но мы должны максимально использовать то, что нам дают. У тебя хорошая жизнь, Этта. Прекрасный дом и трудолюбивый муж, который тебя любит. И не забывай, у тебя есть Амелия, твоё благословение. После стольких ужасных выкидышей…

— Благословение? Иногда я спрашиваю себя…

— Этта! — В голосе тёти прозвучала нотка осуждения. — Зачем зацикливаться на том, что не можешь изменить? Вспомни, что всегда говорила мама. От жизни в прошлом добра не наживёшь.

— Я волнуюсь не о прошлом, — пробормотала моя мать.

Спустя какое-то время они переключились на другую тему, а я продолжила сидеть у окна, напуганная и одинокая, даже не зная почему.

Я никогда не спрашивала маму о той беседе. Как посоветовал бы любой хороший адвокат, никогда не излагайте вопрос, если уже знаете ответ. Или будете готовы иметь дело с последствиями. Я не была готова и предпочла остаться в неведении относительно того, почему моё удочерение мама́ не считала благословением.

Повернув направо на Традд-стрит, я оставила позади мрачные воспоминания и колокола церкви Св. Михаила.

Передо мной оживал город. Притягательные ароматы кофе и свежей выпечки доносились из пекарен и ресторанчиков на открытом воздухе, подающих завтрак первым клиентам.

Я двигалась в сторону набережной, и в воздухе ощущался запах океана. Бодрым шагом прошла вчерашним маршрутом мимо красочных домов на Рейнбоу-роу и великих особняков Восток-Бэя с изящными верандами и садами, прекрасных, как шкатулки с драгоценностями.

Дошла до южного края полуострова и остановилась посмотреть на восход солнца. Одинокий пеликан кружил в небе, и мгновение я полюбовалась его полётом, а затем перевела взгляд на смутные очертания полуразрушенных стен форта Самтер, отдалённого отголоска истории Юга, возвышающегося посреди чарльстонской гавани.

Внезапно краем глаза я заметила, как кто-то подошёл к парапету, и обернулась, почти ожидая увидеть Джона Девлина. Незнакомец был примерно такого же роста и телосложения, как и детектив, и от него веяло схожей аурой защитника. И всё же он заставил меня задуматься, нет, не о Девлине, а о его призраках. Мужчину также отличал цвет лица «кофе с молоком», указывающий на смешанное происхождение, но осанка у него была обычной, не аристократической, а черты лица скорее приятными, чем экзотичными. По крайней мере, что я смогла разглядеть ниже солнцезащитных очков. На нём была полинявшая одежда, но я бы не подумала, что он бездомный. Но и туристом незнакомец мне не показался.

Он окинул меня лишь мимолётным взглядом и перевел взгляд на панораму, по-видимому, зачарованный необъятностью гавани.

Я оробела. Мы стояли в тихом месте и в ранний час. Человек, выбивший окно моей машины и выкравший портфель, всё ещё разгуливает на свободе. Убийца той бедной девочки, чьё тело обнаружили на «Дубовой роще», до сих пор не пойман.

Совпадение ли, что этот человек появился на Батарее в то же самое время, что и я?

Мне хотелось уйти, но я отказывалась привлечь к себе внимание и ещё более не решалась повернуться к незнакомцу спиной.

Как будто почувствовав, что мне неуютно в его присутствии, мужчина полюбовался ещё с минуту восходом солнца, повернулся и медленно ушёл, исчезая среди пышной листвы Белого сада.