Реставратор - Аманда Стивенс (2017)

Находка на «Дубовой роще» попала на первую полосу «Пост энд Курье». Я просмотрела статью, сидя за кухонной стойкой и потягивая сок из стакана. Деталей дали очень мало, но, как Девлин и предупреждал, в официальном заявлении университета Камилла Эшби упомянула меня как «опытного консультанта», принимающего участие в расследование, дабы защитить историческую целостность кладбища. Не совсем то, что я делала, но близко.

Свернув газету, я отложила её в сторону и отправилась на ежедневную прогулку, на юг от Рутледж-авеню. Пройдя два квартала, повернула на восток, где из-за горизонта уже показались первые лучи солнца. Лёгкий бриз покачивал ветви пальметто и разносил аромат цветов магнолии, которые, точно голуби, устроившиеся на ночлег в гнезде, цвели среди тёмных блестящих листьев.

Утром, когда призраки уже убралась обратно за завесу, я не могла вообразить места прекраснее. Святой город. Некоторые назвали его так из-за огромного числа церковных шпилей, испещряющих низкую линию горизонта. Чарльстон — это кусочек старого Юга, особое состояние души, пышный пейзаж потерянных мечтаний. Всюду, куда бы я ни бросила взор, куда бы ни пошла, меня окутывало прошлое.

Я жила в городе только шесть месяцев, но у меня здесь глубокие корни. Моя мать родилась и выросла в Чарльстоне. Она покинула дом детства, чтобы выйти замуж за моего отца четыре десятилетия назад, но до конца осталась верной дочерью этого города. Она и её сестра Линроз выросли в уютном домике в историческом районе. Их родители, оба учителя по профессии, много читали и путешествовали, но их приверженность традициям и тонкость вкуса не помешали семье общаться с представителями низших классов.

В отличие от семьи матери, отец рос в горах Северной Каролины, у Голубого хребта[12]. В глазах джентри, живущих к югу от Брод-стрит, он был всего лишь жалким отбросом. В 1960-ых в сегрегированном Чарльстоне происхождение папа́ ставило его только на одну или две ступеньки выше темнокожих, вместе с которыми он ухаживал за садом у церкви Св. Михаила, пока не женился.

Как и мои бабушка с дедушкой по материнской линии, я образована и много путешествую. Получила степень бакалавра в области антропологии в университете Южной Каролины в двадцать лет — что ещё мне оставалась делать, кроме как учиться? — и учёную степень в области археологии в университете Северной Каролины в Чапел-Хилле. Я член американского Института консервации исторических и художественных ценностей, Юго-восточной региональной ассоциации консервации, Ассоциации по исследованию могильных камней и Союза по сохранению исторического пейзажа. Я веду своё дело и уважаема как настоящий профессионал, а из-за того вирусного видео на YouTube стала ещё и небольшой знаменитостью среди чарльстонских тафофилов и охотников за приведениями. Но, несмотря на достоинства и мимолётную славу, часть вымирающей аристократии Чарльстона никогда не примет меня в свои круги из-за низкого происхождения моего отца.

Однако это меня нисколечко не беспокоило.

Я гордилась наследием папа́, но мне всё равно оставалась интересно, как ему и моей матери удалось встретиться и полюбить друг друга, несмотря на разделявшую их социальную пропасть. За все годы мои вопросы к родителям были встречены лишь неопределёнными ответами и увиливанием.

Я получила только одну подсказку — и то только потому, что подслушала разговор между матерью и тётей Линроз, когда она навестила нас в Тринити, небольшом городке к северу от Чарльстона, где мы жили, пока отец работал смотрителем на кладбище округа. Каждый вечер две сестры садились на крыльцо перед домом и пили сладкий чай из высоких матовых стаканов, а сумерки нежно окутывали их, точно шёлковый шарф, который они накидывали себе на волосы.